НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ IX
А.И. ИВАНЕНКО
Аскетизм и стоицизм
Происхождение христианского монашества загадочно. Ветхозаветной религии, на
которую опиралось христианство, аскетизм был чужд. Этимология самого слова
"аскетика" греческая и логично искать его истоки в Античности. Некоторые
элементы самоограничения как способа достижения счастья можно найти у
пифагорейцев и в этических учениях эпохи эллинизма - особенно у киников и
стоиков. Но проблематично искать истоки христианского аскетизма в Древней
Греции, ибо монашеское движение зарождается в египетской крестьянской среде,
чуждой эллинской образованности. Многие исследователи подчеркивают неграмотность
первых коптских монахов и отсутствие у них знания греческого языка. Однако и
египетской религии также был чужд аскетизм. Таким образом, можно констатировать
уникальность феномена христианского аскетизма.
На русский язык аскетизм переводится как подвижничество, сутью которого,
соответственно, является подвиг (askhsi").
Сегодня это понятие сильно замутнено расхожими представлениями о героизме. Между
тем, в строгом смысле герой и аскет - это совершенно разные фигуры. Героизм
принципиально альтруистичен, социален, но не религиозен. Аскетизм, напротив,
эгоистичен, антисоциален и религиозен. Герои все делают ради других - Кьеркегор
прекрасно это показал в своей работе "Страх и трепет" на примере Агамемнона.
Аскеты заботятся лишь о своем персональном спасении. "О спасении же других не
все подлежим ответу, - пишет Иоанн Лествичник в "Райской Лестнице", - о самих же
себе всячески должны мы заботиться" (3:4). Герой беспокоится о защите
коллектива, аскет заботится о собственном достижении равноангельского состояния.
Грубо говоря, герой - коллективист, а аскет - индивидуалист. Пока мы определили
подвиг негативно, через различие от героического поступка.
Итак, подвиг есть религиозная практика, направленная на преодоление здешнего
существования. В некотором смысле аскетизм самоубийственен, ибо он означает уход
из мира.
Однако необходимо пояснение о том, что понимается христианскими аскетами под
здешним существованием. Исаак Сирин во втором "Слове Подвижническом" определяет
мир как совокупность страстей. Следует подчеркнуть также специфику аскетического
учения о страстях. Они выступают скорее не как аффекты, а как экзистенциалы -
детерминанты человеческого бытия - или как некие априорные структуры, делающие
возможным мирской опыт. Евагрий Понтийский первым из аскетических писателей
сформулировал учение о восьми основных помыслах, из которых потом зарождаются
страсти. Преодоление здешнего существования, таким образом, выступает как борьба
со страстями, из которых образован мир как из своих элементов. Поэтому "не
всякое желание смерти достойно одобрения", писал Иоанн Лествичник в "Райской
Лестнице" (6:8), ибо оно может быть продиктовано страстями.
Однако указание на идеал бесстрастия вызывает историко-философские ассоциации с
этическим учением стоиков. Ассоциации эти поразительны и буквальны. Невозможно
прямо доказать факт их преемственности, хотя с точки зрения истории философии
удобно считать христианский аскетизм дальнейшим развитием стоической доктрины.
Помимо сходств есть и различия. Стоический идеал невозмутимого мудреца направлен
на достижение житейского комфорта, концентрированное выражение античной ценности
меры. Аскетизм устремлен к трансцендентному. Ему чужда стоическая ценность
естественности, ибо подвиг сам по себе есть "отвержение естества, для получения
тех благ, которые превыше естества" ("Райская Лестница" 1:4).
©СМУ, 2001 г.
НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
