Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ X

Л. Е. Трушина

ПОЗИЦИОНИРОВАНИЕ В АНТИЧНОМ ОБЩЕСТВЕ

Мысль о том, что люди вступают в межчедовеческую коммуникацию с целью создания и приобретения различного рода благ, проходит красной нитью сквозь всю античную и новоевропейскую науку. Тем не менее понимание блага в античности и в новоевропейской культуре различно. В Новое время при господстве рыночных товарных отношений благо сводится к вещественной форме, способной удовлетворять материальные потребности человека, строящего свое тело путем присвоения вещества и энергии из внешнего мира. Следовательно, человек сводится прежде всего к материальному образованию, что же касается его духовных потребностей, то их связывают с механизмами функционирования нервной системы. Таким образом выстраивается цепочка: рыночный механизм производства — механический процесс создания вещи — мертвая вещь — тело как механизм ее присвоения. В такой ситуации богатство человека определяется количеством принадлежащих ему вещей в их натуральной или знаковой форме (деньги). Поскольку товарно-знаковая коммуникация фокусирует все внимание на себе, в сознании современного человека другие стороны его личности, где могло бы проявиться богатство не в денежно-вещевой форме, не позиционируются.

Иная ситуация складывалась в античном обществе. Античность создала предпосылки новоевропейского товарного хозяйства, заложила основы европейской науки и техники. Но дальше этого античная цивилизация не пошла. Она так и осталась медиатором между аграрным древневосточным и промышленным новоевропейским обществами. Рационалистическое мировоззрение сочеталось в ней с хорошо устоявшимся и имевшим древние традиции мифологическим, научный взгляд на мир античных ученых сплетался с образно-поэтическим, а инженерные решения в области возведения зданий, мостов, акведуков соседствовали с сакральным преклонением перед этими же объектами. Несмотря на значительное развитие ремесла и, как следствие этого, обширного товарооборота, античность не сделала даже шага в сторону создания мануфактур средневекового и ренессансного типа, с чего началось новоевропейское промышленное развитие. Производство вещей не могло быть поставлено на поток, так как для античного человека было недопустимо сведение вещи к одной только потребительной стоимости. В каждой, даже самой бытовой вещи виделся символ космоса, поэтому вещь не могла быть чисто функциональной, обезличенной. Цепочка взаимоотражений: космос — город (полис) — дом — человек (человеческое тело) — вещь — придавала ее последнему звену всю полноту символического смысла, которым обладали созидающие и объемлющие ее стихии космологического мира.

Но из признания символического многообразия вещи не следует, что человек, создававший ее (будь то керамическое или металлическое изделие, идущее на продажу, или храмовая статуя, предназначенная для благоговейного созерцания), не стремился позиционировать саму вещь и себя через нее. Взлет гончарного мастерства в Греции и стекольного в Риме, отчасти объясняемый конкуренцией между эргастериями, показывает, что мастер желал придать своим изделиям вид наиболее впечатляющего, презентабельного товара. На многих из дошедших до нас предметов стоят подписи создавших их мастеров, открывающие долгую историю развития товарных знаков и логотипов. Эти знаки можно интерпретировать как презентацию личности, выражение ее достоинства. Тем не менее с такой интерпретацией не надо торопиться, так как она может противоречить некоторым специфическим моментам античного сознания. Дело в том, что не только в архаике, но и в классике деятельность ремесленника, художника и поэта почти не различалась. Всякое производство обозначалось поэзис и как мимесис, т. е. как подражание космосу в целом и его воспроизведение. Но чтобы суметь сотворить чудо воплощение космоса в вещи, творец должен был исполниться космических сил, уподобиться тому, что он изображает, т.е. почувствовать себя не отдельным конечным индивидом, а такой единичностью, которая совпадает со всеобщим (космическим целым). Таков основной закон мифологического мышления — партиципации — тождества части и целого, ставший основой диалектического мышления в философии. Так, Платон выстраивает линию взаимоотражений структуры космоса в структуре государства, структуры государства — в человеческой душе, а последней — во всем том, что создано телесной практикой в «мусических» и «технических» искусствах (живопись, скульптура, создание домашних вещей). Взаимными соответствиями «преисполнены живопись и всякое подобное мастерство, ткацкое искусство, вышивание, зодчество, изготовление других хозяйственных принадлежностей, также телесная природа и прочая природная жизнь, во всем этом содержится как благопристойное, так и неблагопристойное. <...> Мы должны наблюдать также и за другими мастерами, чтобы они остерегались вносить в изображение живых существ, в постройки зданий и во всякие произведения своего искусства дурные качества, распущенность, низость и безобразие» [1].

Из приведенной цитаты можно было бы сделать вывод о том, что красота античной вещи, обладающей подлинно конструктивным стилем, в отличие от подражательности и стилизации предметного мира в Новое время представляет собой позиционирование этических качеств и структурной организации личности своего творца. Но точнее было бы сказать: не личности, а телесности, поскольку вещь и тело, ее сотворившее, уподоблялись друг другу. В своей завершенности и совершенстве вещь ощущалась как одушевленная плоть, подобная человеческому телу и всему равномерно пульсирующему живому космосу.

Но главная форма позиционирования личности осуществлялась все же не через вещь. Если опять обратиться к платоновскому «Государству», являющемуся одновременно и отвержением и отражением современной ему реальности афинского полиса, многократным увеличением тенденций, таившихся в глубинах его жизни, то станет очевидным, что ни продукты труда, ни их создатели не ценились как личности, поскольку они не выходили за рамки подражателей и не знали идеи самой по себе, созерцание которой было делом философов. И такова была не только позиция Платона, но и общераспространенный в Аттике взгляд на ремесленную деятельность, которая ценилась, например, намного ниже сельскохозяйственного труда. В «Государстве» Платона ремесленники как низшая каста вообще приравнены к рабочим механизмам, способным выполнять только узкий круг операций, что с неизбежностью накладывает отпечаток на их внешний облик. Право лее индивида презентировать свою универсальность закрепляется не за трудом по выделке вещей, а за участием в коллективных хорах и плясках. Оценивая эстетический характер движения в мусических искусствах, Платон напрямую связывает их с этическими качествами человека, устанавливая, как позиционирует себя человек благородный и как — неблагородный. «Не потому ли хорошо мусическое искусство, что надлежащим образом на нем воспитанный человек остро чувствует всякое упущение, плохое качество работы и то, что нехорошо по самой своей природе. <...> Не принимает ли он эти добрые качества с распростертыми объятиями как что-то себе очень близкое?» [2].


Трушина Лариса Евгеньевна — канд. филос. наук, ст. преп. учебно-методической секции рекламы СПб филиала Московского государственного университета печати

ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Античные мыслители об искусстве. М., 1938. С. 87. назад
[2] Там же. С. 88. назад

© СМУ, 2007 г.

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ