|
|
Шаталович И. В., к. филос. н.,
преп. Национальной металлургической академии Украины (Днепропетровск)
Можно ли утверждать, что учение Платона влияет
на современное естествознание? Как известно именно «тимеевские» многогранники
Платона, которые в отличие от атомов Левкиппа-Демокрита, были отвергнуты
классической физикой, натолкнули В. Гейзенберга на понимание того, что
природа элементарной частицы, определяется, прежде всего, эстетическими
принципами. Поэтому в ракурсе современных стратегий прочтения Платона
рассмотрим идеи естествознания сквозь призму платоновского видения эстетических
категорий (красоты, гармонии, симметрии, простоты).
В первую очередь подчеркнем воздействие
красоты на творческий поиск, которое имеет две стороны, зовущую и оформляющую.
Их можно найти уже у Платона. С одной стороны красота, помогает «родам»
(призывающая красота). Прекрасное (греч. calon) Платон возводит к глаголу
называть, звать, призывать (caloyn) (Кратил, 416 b-c). С другой стороны
красота определяет судьбу рожденного (оформляющая красота), так как разрешение
от «духовного» бремени происходит именно в прекрасном (Пир 206е). Эвристическое
влияние «прекрасного» заключается в следующем: красота «призывает» ученого
исследовать окружающий мир, сопутствует ему во время научного поиска и она
же помогает ему оформлять результаты исследования, доказывает ему их
истинность, что сопровождается проявлением эстетического наслаждения и приводит
к практической пользе. Таким образом, влияние прекрасного
присутствует на всех стадиях творчества ученого.
Однако четкое определение красоты ускользает от
исследователя, потому что красоту сложно вербализировать. В частности, П. Дирак
рассуждал о математической красоте как о понятии более интуитивном,
но зато ясном каждому математику или теоретику. Платон также затруднялся в определении
красоты. О природе самой красоты он говорит мало, так в «Государстве»
(V 479а) красота определяется как единая и самотождественная идея в отличие от бесконечного множества отдельных прекрасных
вещей. Прекрасное для Платона – то, что постоянно, а не то, что
вечно меняется и гибнет. Согласно выводу А.Ф. Лосева («История
античной эстетики») термины «прекрасный» или «красота» употребляются у Платона
очень разнообразно и противоречиво. Поэтому красоту выразим через другие
эстетические категории.
О красоте как гармонии Платон
говорит в «Федоне» (85е-86b). Гармония по своей сути есть единство
противоположностей (Пир 187а-с) и ее можно еще выразить как согласие,
созвучие, аккорд (А.Ф. Лосев). О подобном согласии говорит и В. Гейзенберг
(«Шаги за горизонт»), по мнению которого красота есть правильное согласование
частей друг с другом и с целым. Академик А.Б. Мигдал («Поисики
истины») также считает, что красота науки, как и искусства, определяется
ощущением соразмерности и взаимосвязанности частей, образующих целое, и отражает
гармонию окружающего мира.
О красоте как симметрии (соразмерности)
Платон говорит в «Филебе» (64dе). Примером симметричных образований
являются многогранники в «Тимее» (куб, октаэдр, икосаэдр, тетраэдр). Симметрия
связана с гармонией. Упорядочение размеренного целого есть превращение его
в гармонию, а некоторое строение гармонии есть симметрия, пропорция,
ритм. Это же определение вполне можно применить и в современном естествознании.
Симметрия вполне
современное научное понятие. А.Б. Мигдал характеризовал
главные направления физики ХХ века как поиски симметрии и единства картины
мира. И это является поразительным фактом. Симметрия господствует в современном
естествознания, начиная с выявления ее в законах сохранения, в кристаллографии,
в химических свойствах периодической таблицы Менделеева, в и заканчивая
открытием А. Эйнштейном всеобщности симметрии пространства-времени и более
сложными симметриями в мире микрообъектов («калибровочная инвариантность»,
изотопическая инвариантность сильных взаимодействий и др.). По мнению В. Гейзенберга
понятие фундаментальной частицы даже следовало бы заменить понятием
фундаментальной симметрии.
Следующая категория – простота,
которая проявляется у Платона в рассуждениях о несоставности (Федон
78с, Теэтет 205с). Прекрасное для Платона – это идеальное, а идеальное
для Платона – простое, несоставное. Это взаимосвязь идеального и простого,
красивого и простого начинается в истории философии именно с Платона.
Эстетическое влияние простоты есть и в современной
науке. Так, А.Б. Мигдал отмечает, что иногда красота сводится к тому,
что выражение имеет простой вид и радует глаз, поэтому если в формуле
много коэффициентов, то значит она некрасива а в формуле с несуразными
множителями, нужно заподозрить ошибку. О подобной простоте пишет также
П.Л. Капица («Эксперимент. Теория. Практика»), восхищаясь тем, что для
описания квантовой закономерности фотоэффекта А. Эйнштейну нужны были
только три буквы.
Перейдем к проявлениям внутренней, более
глубинной красоты, к которой отнесем установление связи между разнородным,
а в терминах платоноведения – тождество предела и беспредельного.
Симметрия для Платона не просто внешнее
«геометрическое» отражение, она у него категория онтологического
порядка, которая несет признаки тождества или смеси предела и беспредельного.
Пример – тождество числовой структуры и красоты, космос. Числом по
Платону пронизано все в нашем мире: времена года, человеческий пол, здоровье,
музыка. Но с другой стороны, число, идея, предел у Платона не
оторваны от материального, беспредельного, а упорядочивают его, сливаются с ним
до неразличения. Наступает тождество, в котором числовая структура
красива, а красота пронизана числом. И тогда идеи Платона с одной
стороны пронизаны числами – пределом, но они у него в то же
время и мифы – беспредельное. Тогда хаос становится космосом, который
с одной стороны есть порядок (Горгий 508а), но в то же время и украшение (Филеб 28с-29е).
Подобное слияние разнородных явлений находим
и в современной науке. По мнению А.Б. Мигдала,
красиво, если выражение связывает в простой форме разнородные явления,
устанавливает неожиданные связи. Так, формула тяготения А. Эйнштейна связывает радиус кривизны пространства с плотностью
материи, а теория относительности – тяготение и распространение
света. Красивыми также есть уравнения Максвелла, содержащие в компактной
форме информацию обо всех электрических и магнитных явлениях, а также
теория корпускулярно-волнового дуализма элементарных частиц и света,
которые с одной стороны – частицы (проявление числа, предельной обособленности
в пространстве); с другой – волны (проявление текучего, беспредельного). Причем в микрообъекте
это слито до полного тождества – это частица и волна одновременно.
Таким образом, красота проявляется не только во
внешней упорядоченности, согласованности, соразмерности научных формул и теорий,
но и в более глубинном тождестве разнородных явлений.
В качестве вывода о соотношении
платоновских эстетических категорий с современным естествознанием приведем
слова В. Гейзенберга, высказанные им в работе «Физика и философия»:
«Платоновские симметрии еще не были правильными, но Платон был прав, когда верил,
что в средоточии природы, где речь идет о мельчайших единицах
материи, мы находим, в конечном счете, математические симметрии.
Невероятным достижением было уже то, что античные философы поставили верные
вопросы».
|
|
