Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СПИСКУ ЛЕТНИХ ШКОЛ

ΠΛΑΤΩΝΟΠΟΛΙΣ

6-я ЛЕТНЯЯ МОЛОДЕЖНАЯ НАУЧНАЯ ШКОЛА      19-25 АВГУСТА 2009

 

 

Тихонов А. В.

Биография как причина различия историко-философских исследований

 

В. Соловьев, излагая учение Платона в статье «Платон и Плотин», написанной для словаря Брокгауза и Ефрона[1], выделяет в качестве необходимых для понимания того или иного аспекта учения Платона[2], работы Ф. Шлейермахера, Э. Мунка, Ф. Аста, К. Ф. Германна, Дж. Грота и Г. Тейхмиллера[3].

Т. Васильева[4] также говорит о главных трудах, определивших современные стратегии подходов к осмыслению платоновского корпуса сочинений[5]. К одной группе таких трудов относятся работы, составляющие содержание «тюбингенской революции»[6], исходящих в своей периодизации творчества Платона не из предполагаемой хронологии произведений, а из полученных из анализа его «устного» учения смысловых блоков. Второе направление составляет работа Теслефа[7], в которой демонстрируется совмещение хронологического и смыслового подходов.

В своей книге «Очерки античного символизма и мифологии» А. Ф. Лосев связывает наиболее ключевые, с его точки зрения, работы по философии Платона с разными, но необходимыми типами ее понимания. Указанные Лосевым книги и подходы складываются во взаимном дополнении в единое, полное и наиболее адекватное учение о Платоне. Лосев выделяет следующие главные работы, которые сами выступают определенными типами понимания платонизма и попытками раскрытия существа античной культуры. Во-первых, это «Лекции по истории философии» Г. Гегеля, открытием которого было то, что платоновская «идея – не просто логическая конструкция, а единство диалектически развернутых моментов» (2, 687). Второй ключевой работой является книга Э. Целлера[8], видящая «идею» лишь в «абстрактно-метафизическом» ключе. Несмотря на то, что в целом Целлер обедняет природу платоновской идеи, Лосев выделяет его работу в качестве ключевых, поскольку, как он считает, именно Целлер создал ту проблематику, которая считается «платоновской» и до сих пор существует в различных подходах к его учению. А. Фуйе и Д. Стюарт[9] объединены Лосевым третьей позицией, главное в которой заключается в том, что эти авторы говорят о «созерцании» как понимании самой сути «идеи», в которой «художественный объект» замещает логическое понятие. На четвертом месте – П. Наторп, эволюционирующий от «общего трансцендентализма» в понимании «идеи» (в этом случае «идея» определяется как «логический принцип», как «метод», как «априорное условие возможности опыта» (2, 690) к такому ее пониманию, в котором центральное место занимают «символ», «свет», «интуиция», «диалектическое самополагание Единого»[10]. И лучшим исследованием по философии Платона, по Лосеву, является книга П. Флоренского «Общечеловеческие корни идеализма», в которой «Идея – выразительна, она имеет определенный живой лик» (2, 693), и где «миф» в понимании «идеи» побеждает понятие. Сам же Лосев видит свою собственную специфику в «типологическом» подходе к платоновской «идее»[11], и этот подход включает в себя все типы осмысления платонизма и одновременно отличается от них.

Тот факт, что исследователи античной философии, в качестве базовых исследований по философии Платона и ее дальнейшего развития выделяют различные работы, может быть объяснен и фактами их жизни, биографией исследователей. Можно предположить, что в качестве самых значимых и необходимых были обозначены те труды, которые были более всего доступны исследователю, а такая доступность определяется фактами его биографии. Это в большей степени проглядывается при изучении биографии А. Ф. Лосева[12]. Но то, что Лосев считает главным для понимания Платона, уже само стало философской традицией по отношению к современной истории античной философии. Имеются в виду следующие положения:

1. О специфике ранних диалогов Платона: по его мнению, эта группа диалогов не посвящена определению некоторого всеобщего образования, а посвящена скорее выявлению приоритетов жизненного пути человека и утверждению зависимости человеческой жизни от более высокого порядка. Основной целью ранних диалогов Платона является «обнаружение» того, что нельзя познать предмет вне его «эйдоса». В ранних диалогах «ищется нечто общее, что во всем этом „самотождественно“« (2,141). Уже в ранних диалогах происходит исследование какого-либо «эйдоса», то есть «идеи».

2. При обращении к началу бытия Лосев подчеркивает его разумную природу, говорит о Разуме «чистом», Божественном, и о разуме, который уже проявляется в «смешанном», сотворенном бытии. Это особенно ярко видится в разборе диалога «Филеб». Лосев формулирует идею того, что в «Филебе» необходимо различать «два ума» (2,558): один – «ум до смешения с беспредельным» (2,558) (о нём говорится как о макрокосме, Первоначале, верховной Идее), а второй – «превращённый в душу» (2,559).

3. Так же Лосев дает подробную характеристику идеального бытия, выделяя разные смыслы употребления слова «идея» Платоном. Тот лингвистический анализ, который производит Лосев, позволяет представить в общих чертах принципы идеального бытия у Платона: «интегральность» идеи, ее возвышение над «фактами», невозможность ее сведения к «понятию», и, самое главное, – ее основная черта заключена в том, что она тождественна сама себе и существует «сама по себе».

Лосев не говорит о существовании у Платона разных видов «идей», он говорит о разных случаях появления «идей» в тексте: в общем, об «идеях» в одном случае необходимо говорить в «диалектическом аспекте» (2,143), и в «описательно–феноменологическом» (2,143) – в другом (это уже будет касаться «отношений части и целого, рода и вида» (2,143)).

Лосев предлагает свое объяснение того феномена, который заставляет думать об особой иерархии идей: он выделяет различные смыслы слова «идея», например, «качественно–отделительное значение» (2,156) (здесь «эйдос» означает «вид» или «род» (2,156)); или «интегрирующее» значение («идея» блага, которая есть высшее бытие по своему статусу, имманентно включает в себя, в качестве самоподтверждения, другие идеи, возникающие при интеллектуальном разборе идеи главенствующей).

«Интегральность» идеи выражается следующим образом: «мы ищем сначала идею всего, потом видим, что в ней заключается две, три или больше идей, так что от идеи безграничного не прямо переход к множеству, но здесь следует пересмотр всего количества идей, заключающихся в данном комплексе» (2,197), то есть чистая идея вмещает в себя все идеи второстепенные. Именно с этим Лосев связывает тот факт, что Платон в начале диалога «Филеб» предлагает следовать «диалектическому» способу рассуждения.

Об идее в самых общих чертах, по мнению А. Ф. Лосева, Платон говорит, с одной стороны, как вообще о «принципе эйдетичности» (то есть, как о созидательной потенции Чистого Эйдоса; как о самой природе того, что представлено в тексте как идея в чистом виде), а с другой – как о «цельном бытии» (то есть о бытии, заключённом в идее и оформленном идеей; можно сказать – об определённом в общем бытии эйдосе) (2,235).

Более того, за описанной «действительностью», за «царством идей», представленном у Платона, стоит действительное бытийное содержание, существующее, по Лосеву, в том, что есть на самом деле, что и определяет то, как и что высказывает Платон. Что касается описания самой природы идеальности, то здесь можно отметить следующие его высказывания: «эйдетическая действительность» есть «иная сфера», чем та, к которой принадлежат «вещи и события», «факты» (2,234); раз идея стоит над миром преходящим, то она, главенствуя над фактом, «может относиться к каким угодно фактам» (2,234).

4. Затем очень важным моментом, проясняющим природу бытия идей, является, по Лосеву, следующее: «эйдос для нас и не явление, и не смысл, но соединение того и другого в одно сплошное органическое бытие, или Миф» (2,235). Такое «органическое бытие» и есть самая реальная, настоящая действительность. Для Лосева «Эйдетическое бытие – это та символическая и мифологическая действительность, которая состоит из символов или из групп этих символов – мифов… Это значит, что эйдос и идея у Платона есть узрение мифологического бытия, а не какие–то тусклые и скучные «гипостазированные понятия» (2,235). Лосев, усматривая смысловую двойственность содержания слова «идея», критикует следующее положение: «идеи суть не что иное как общие понятия» (3,128).

6. Лосев старается показать философию Платона как «ослепительное явление греческого язычества» (2,236), сглаживая некоторые явные противопоставления духа и тела обстоятельством характера «мифологического мира», «освящающего и принимающего весь чувственный мир» (2,236). А. Ф. Лосев даёт свою оценку факту неоднозначности ответа на вопросы учения о бытии Платона, в том числе вопросу его мыслящего выражения (копирования): он говорит о том, что основой проведённого Платоном соответствия человека космосу есть выраженное им «энергийно-смысловое зацветание», имеющее форму «синтеза антиномических утверждений» (2,564)[13].

 



[1] Данную статью можно также найти в книге: Платон: Pro et Contra. Платоническая традиция в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. – С-Пб, РХГИ, 2001.

[2] Главным вопросом, обладающим просто необходимым проблематическим содержанием и дающим ключ к пониманию всего Платона является, по Соловьеву, вопрос о «подлинности и хронологии Платоновых сочинений» (1, 365).

[3] Как считает Соловьев, Шлейермахер, снабжая собственный перевод сочинений Платона комментариями (Berlin, 1804), ясно показал, что «между диалогами Платона есть внутренняя связь» (1, 375); после Мунка (Berlin, 1857) всем кажется самим собой разумеющимся тот факт, что отношение Платона к Сократу является определяющей темой платоновского учения; Аст (Leipzig, 1816) внес в платоноведение осознание того, что связь диалогов Платона органична; заслуга Германна состоит в том, что он продемонстрировал влияние на учение Платона элеатов и пифагорейцев; Грот показал трансформацию учения Платона от «сократического образа мысли» к совершенно другому образу; Тейхмиллер выдвинул положение о главенстве практических задач философии Платона над теоретическими.

[4] Васильева Т. Путь к Платону. Любовь к мудрости, или мудрость любви. М.: «Логос», «Прогресс-Традиция», 1999.

[5] Такое осмысление платоновского корпуса, по ее мнению, составляет понимание самого учения Платона

[6] Kramer H.-J. Arete bei Platon und Aristoteles. Heidelberg, 1959; Gaiser K. Platons ungeschriebenen Lehre. Stuttgart, 1963.

[7] Thesleff H. Studies in Platonic chronology. Helsinki, 1982.

[8] Zeller E. Die Philosophie der Griechen. Eine Untersuchung uber character, gang und Hauptmomente ihrer entwicklung. – Tubingen, 1844.

[9] Fouille A. La philosophie de Platon. – Paris, 1888; Stewart J.A. Plato’s doctrine of ideas. – Oxford, 1909.

[10] Лосев подчеркивает отличие книги Наторпа Platos Ideenlehre. – Leipzig, 1903 от его же работы о Платоне, вышедшей в 1921 г.

[11] К такому подходу, признается Лосев, его подтолкнуло занятие философией Э. Гуссерля, а именно – исследование проблемы употребления термина «идея» в его философии. После обращения к Гуссерлю, Лосев занялся типологизацией смыслов платоновского слова «идея», классифицируя каждый случай употребления этого термина в диалогах Платона.

[12] Тот факт, что Лосев опирался именно на труды, указанные им в данной работе, которые и определили специфику его подхода к платонизму, можно объяснить, я считаю, и фактами его биографии. В 1911 году Лосев поступил на историко-филологический факультет МГУ, где книга Целлера была главным учебником по античной философии. Наторп и Флоренский стали известны Лосеву после 1922 года: Флоренский стал близок Лосеву лично, а книги Наторпа попали в его поле зрения, по всей видимости, именно во время его работы в Государственном институте музыкальной науки и в Государственной академии художественных наук, где в те времена и существовала философская и научная жизнь. Фуйе и Стюарт стали известны Лосеву либо в 1915-1916 академический год обучения, когда он стал усиленно изучать античные тексты, либо в 1914 году в Берлине, во время его стажировки.

[13] Использованная Литература: Платон: Pro et Contra. Платоническая традиция в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. – С-Пб, РХГИ, 2001; Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М.: «Мысль», 1993; Целлер Э. Очерк истории греческой философии. – М.: «Канон», 1996.

 

 

НАЗАД К СПИСКУ ЛЕТНИХ ШКОЛ