PLATO HODIE - ПЛАТОН СЕГОДНЯ

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ

МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ ПЛАТОНИЗМА ВЫП.1 с. 205

Л.Ю. ЛУКОМСКИЙ
ПЛОТИН О БЫТИИ ЧЕЛОВЕКА В КОСМОСЕ:
предисловие к публикации

Почему тот или иной философ почитается современниками и потомками великим и его имя навечно оказывается занесенным на скрижали истории философии? Потому ли, что он создал величественную философскую систему, зафиксированную во множестве написанных им книг? Потому ли, что окружил себя учениками, создав собственную школу, и его последователи несли его слово в мир, забывая о собственных амбициях? Потому ли, что он стал образцом порядочности, мудрости и добродетели и слава об этом шла по всему свету впереди него? Пожалуй, возможны все перечисленные, да и многие другие пути мыслителей, которых мы ныне почитаем за классиков философии. Однако высочайших степеней величия достигают лишь те философы, учение которых на долгие века определяет собой направление интеллектуальных поисков и ход мысли которых надолго, если не навсегда, оказывается парадигмой в мышлении людей. Таковы были Сократ, Платон, Аристотель, Зенон, Пиррон, Эпикур и другие, чье величие сияло во времена расцвета философии в Элладе в VI—-IV вв. до н. э.
После эпохи великих в античной философии наступило время эпигонов, так или иначе варьировавших слова своих учителей или даже искажавших их, но не привносящих в их учения ничего нового, самобытного, глубокого и интересного. Философия оказалась не поиском человеческой души, изощренной в искусстве слов и устремленной к правильности и истинности, а лишь школьной дисциплиной, аргументы которой, конечно, оттачивались на множестве диспутов, но по-настоящему никогда не затрагивали сердца и ума внимающих им. И лишь несколько столетий спустя, в III в., взошла звезда Плотина, первого после многих столетий и на века последнего действительно оригинального, мудрого, добродетельного и, можно сказать, великого философа.
Имя Плотина обычно связывается с возникновением и повсеместным распространением в античном мире неоплатонизма — духовного и философского явления, ставшего одним из самых значительных событий эллинского возрождения III—IV вв., когда вновь после длительного перерыва расцвели греческое искусство, литература, риторика и философия и эллинская духовность стала вновь первенствующей и доминирующей в Римской империи; для самой же последней это время оказалось эпохой смут, крушения государственности и восстановления в другом качестве — как абсолютной монархии. Неоплатонизм в философии выступил как одна из составляющих этого эллинского возрождения и был связан прежде всего с ;систематическим изучением и комментированием древнего философского наследия, его оформления на новой основе — например, как теоретически теургии Ямвлиха или триадической теологии Прокла.
В связи с этим положение в неоплатонизме Плотина, который не занимался ни комментированием, ни систематизацией, в значительной мере особенное. Пожалуй, называть его основателем неоплатонизма можно лишь с известной долей условности. Тем не менее Плотин навсегда вошел в историю философии именно как основатель неоплатонизма, поскольку он оказался первым (значение слова «первый» достаточно расплывчато, можно представить его и как «основатель») и поскольку он акцентировал внимание на таких аспектах платонизма, которые до него представлялись философам лишь маргинальными, а после него заняли во всех теоретических построениях центральное место; таково, например, учение об иерархии бытия и о первой умопостигаемой триаде.
Помимо того, что имя Плотина стало как бы символом неоплатонизма, особое значение оно обрело также в связи с иным духовным явлением, именно с эллинством как язычеством, подчеркивавшим свои отличия от христианства; в таком аспекте философ неоднократно упоминается, например, столь далеким от всякой теории автором, как Аммиан Марцеллн Плотин, таким образом, стоял у истоков неоплатонизма не только как теоретической дисциплины, но и как философской религии, воплотившейся теургической деятельности представителей философских школ последующи веков.
Итак, Плотин — последний великий и оригинальный эллинский мыслитель, создавший свою философскую систему (примем с некоторыми orоворками такое название) и выступивший как практический деятель некоей связанной с мистикой философской религии. Его система представляет собой развитие некоторых положений Платона, связанных с трансцендентностью Единого-Блага, сутью бытия вещей и движением души в ноуменальном мире. Опираясь, с одной стороны, на диалектику первого и последующего и, с другой — на существующее в мире единство, оказывающееся как бы неким феноменальным Единым; Плотин создал апофатическое учение о этом Едином-Благе, которое в силу его трансцендентности невозможно познать, приписывая ему какие-либо предикаты, как попросту невозможно совершать какой бы то ни было дискурс в отношении его, как это имеет место не только при теоретическом рассмотрении какого бы то ни был вопроса, но и при обычном разговоре о чем-то. Таким образом, познать Единое можно, лишь отрицая то, что таковым не является, причем не попросту отрицая то или это, но восходя душой к Единому и, как бы мы сказали, интуитивно доходя до него. Итак, знание о Едином есть молчание, причем молчание, не связанное с незнанием, а имеющее величайшее теоретическое и мистическое значение.
Единое — это единственное и первое: коль скоро оно является таковым, за ним с неизбежностью возникает последующее. Процесс его возникновения получил в истории философии название эманации (латинский перевод греческого термина aporroia — истечение). Эманация, с одной стороны, Является необходимостью как в силу диалектики первого и последующего, так и по причине переизбытка блага и всего вместе в Едином. С друге же стороны, она оказывается результатом свободного воления Единого, которое, будучи единственным, не стеснено ничем и не встречает ни в чем никакого препятствия для себя, и потому лишь оно оказывается истинно свободным. В качестве результата эманации Единого выступают бытие, ум и душа. Бытие при этом оказывается тесно связанным с умопостижением. Плотин заменяет категориальную схему платоновского диалога «Софист» (бытие, движение, покой, тождество и различие) своей, ставя знак равенства между движением и умопостижением, т.е. мыслящим, и между покоем и умопостигаемым, т.е. мыслимым. В качестве названного мыслящего, как и мыслимого, выступают ум, интеллект сам по себе, а также ноуменальный мир. Отражением и изваянием последующего, сущим вечно и пребывающим в становлении оказывается наш чувственно воспринимаемый мир.
Жизнь в него приносит иной продукт эманации Единого — душа, которая управляет бездушным и оживляет его, созидая некую его полноту. Сама же душа является полноценным участником умопостигаемого мира, в результате своей дерзости склонившимся к чувственному, но в силу своего воспоминания о прежнем наполняющим его красотой и совершенством.
Такова в самых общих чертах метафизическая система Плотина, Однако вышеизложенное представляет собой лишь некую схему, большинство деталей, причем наиважнейших, в ней опущено. В частности, ее обрамление или, если угодно, стимул к ней составляют учения, определяющие взаимоотношения философа с окружающим миром и другими людьми, т.е. то, что при школьном членении философии называется этикой. Вопросы, относящиеся к сфере ее компетенции, занимают всякого мыслителя всю жизнь; с них начинается интерес к философии, и ответы на эти вопросы даются лишь на вершинах философской мысли. В публикуемой нами подборке трактатов Плотина представлены именно те, которые отвечают на вопросы о сущности человека и о том, какое место он занимает в мире и как должен относиться к нему; это — вопросы, которые волновали Плотина в последние годы его жизни.
Напомним, что сочинения Плотина представляют собой записи его бесед, составлявшиеся им по просьбе учеников начиная с 49-летнего возраста. После смерти философа они были отредактированы его учеником Порфирием и собраны им в 6 эннеад — «девяток»; отсюда и общее название корпуса трактатов Плотина — «Эннеады». Сочинения подбирались Порфирием не в порядке их написания, а по темам, и тогда же им давались названия. Вниманию читателя мы предлагаем перевод следующих трактатов Плотина: «О том, что такое живое существо и кто такой человек» («Эннеады» I.1, в хронологическом порядке 53-й, предпоследний трактат Плотина, написанный им перед самой смертью), «О счастье» (I.4, 46-й) и «Против гностиков» (П.9, 33-й). На русском языке названные трактаты полностью публикуются впервые.
Трактат «О том, что такое живое существо и кто такой человек» посвящен определению сущности всего живого в мире. Плотин, принимая за основу то, что душа является жизнью для всего ей причастного, и допуcкая наличие неких претерпеваний, которые присущи всякому живому существу, пытается определить, кто же является их собственником, и приходит к тому, что это — единое совокупное живое существо, душа же как таковая не имеет к претерпеваниям отношения. Человек, таким образом, оказывается определенным в двух смыслах: как чистая душа, причастная ко всему умопостигаемому (такая душа является безгрешной, как безгрешен и человек, если он — истинный человек), и как живое существо, сходное со всяким животным, то, что Платон в «Тимее» назвал «иным видом души».
Трактат «О счастье» перекликается с предыдущим. Плотин, задаваясь вопросом о благоденствии и благой жизни, ведущим к счастью, и признавая их наличие у любых живых существ, связывает счастье само по себе с жизнью как таковой, причем именно с жизнью вообще, а не с разумной жизнью; коль скоро жизнь является именно собой, а не неким призраком жизни, счастлив тот, кто ведет такую истинную жизнь; человек же, ведущий ее, идеален, и только идеальный человек становится счастливым. При этом счастье его не умаляется никакими обстоятельствами внешней жизни, пусть даже мучительными и тягостными, и не преувеличивается ни от каких внешних благ и достоинств.
Сочинение «Против гностиков» имеет полемическую направленность и обращено против учения одной из гностических сект (точная идентификация ее невозможна), весьма распространенных во II—III вв. на территории Римской империи. Поводом для написания данного трактата для Плотна стал, видимо, переход некоторых его учеников к гностикам. Критикуя воззрения последних, философ затрагивает не только теоретические и метафизические вопросы, например, связанные со введением гностиками новых ипостасей, и другие, но и формулирует свое собственное, подлинно философское отношение к зримому космосу как к лучшему и единственно возможному отражению ноуменального мира, которое создает все благое для человека и которое мудрец любит и почитает как прекрасный дом, но тем не менее ждет часа, когда станет свободным и более не будет уже нуждаться ни в каком доме.
Публикуемый здесь перевод этих трактатов Плотина выполнен по изданию: Plotini Opera ed. minor T. 1/ Ed. P. Henry et H.-R. Schwyzer, Oxonii, 1978.

©СМУ, 1997 г.

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ