Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

akaδhmeia.
материлы и исследования по истории платонизма.
выпуск 3

архив платоновского общества
неопубликованные материалы iii платоновской конференции 11 мая 1995 г.
«универсум платоновской мысли: метафизика или недосказанный миф?»

раздел ii: археология европейского платонизма



И. Н. Мочалова

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЛАТОНА В АКАДЕМИИ И
ПРОБЛЕМА «НЕПИСАНОЙ ФИЛОСОФИИ»


Вопрос о внутриакадемической деятельности Платона — один из наиболее дискуссионных в современном платоноведении. По мнению представителей тюбингенской школы, так называемых эзотеристов (Г. И. Кремер, К. Гайзер и др.), центральным в творчестве Платона было «неписаное» учение, представляющее стройную систему «математизированно-аналитической элементарной метафизики» и не нашедшее отражения в диалогах, которым, как утверждают эзотеристы, Платон отводил лишь протрептическую, пропедевтическую роль. В этом случае активность Платона как схоларха Академии проявлялась в систематическом чтении близким ученикам курса лекций, посвященных изложению тайного для всех остальных эзотерического учения. Противоположная точка зрения изложена в работах Г. Чернисса и его последователей (Е. Тигерстедт, Л. Таран и др.), считающих, что Аристотель и другие ученики Платона слушали и читали только диалоги Платона, созданием которых и ограничилась деятельность главы школы. Наличие противоречивых интерпретаций платоновских диалогов в Академии приводит Г. Чернисса к выводу о сознательном отказе Платона участвовать в академических дискуссиях с целью разъяснения своих сочинений.

430


Действительно, античная традиция сохранила свидетельства об устном учении (ἀγράφοις δόγμασιν) Платона (Arist. Phis. 209 b 13–16), предназначенном «избранным и особенно близким ученикам» (Albinus, Didasc. XXVII), причем все они связаны с лекцией (ἀκρόασιν) или беседой (συνουσία) «О Благе», прочитанной, вероятно, в середине 50-х годов IV в. до н. э. перед многочисленной пестрой аудиторией, которая не имела представления о том, что могло означать у Платона понятие Блага (Aristox. Harm. II, 30.10 Meib.). Тот факт, что эта лекция, и только она одна, была записана несколькими учениками Платона, в частности, Аристотелем, Спевсиппом, Ксенократом и Гестией, лишь подтверждает уникальность этой лекции.

Сам Платон неоднократно обращался к сопоставлению письменных λόγοι и устных бесед, рассматривая их и как средство обучения, и как способ передачи своего учения. В «Федре» Платон различает два подхода к оценке значения письменной речи. С одной стороны, — это отношение к ним как к забаве, полезной только в качестве назидательной речи, написанной ради поучения о справедливости, красоте и благе, с другой — утверждение, что «само по себе писание речи не постыдно, но постыдно писать их плохо» (Pl. Phaedr. 257 d–258 d; ср.: Symp. 209 c–e, Leg. 858 c–e, Ep. VII 344 c), что предполагало разработку правил риторики, возможность сочетания ее с диалектикой. Многочисленные письменные λόγοι учеников Платона свидетельствуют о том, что именно такое отношение к письменным речам стало преобладающим в Академии.

Особенный интерес в этом отношении представляет Седьмое письмо, в котором Платон, говоря о сути своего учения, подчеркивает, что «у него нет и никогда не будет никакой записи по этим вопросам» (Pl. Ep. VII 341 c; ср.: Ep. II 314 c), в чем эзотеристы видят одно из свидетельств наличия у Платона «неписаной» философии. Однако уже следующие слова Платона, когда он замечает, что суть учения не может быть выражена и в словах, ставят под сомнение утверждение эзотеристов. Очевидно, что в данном случае Платон противопоставляет не столько письменное слово устному, сколько сообщение готовой истины, что может быть сделано как в форме записи, так и при чтении лекции, поиску истины в ходе многочисленных бесед (συνουσίαι) и совместных занятий, ибо только они приводят к знанию высших начал, которое «внезапно как свет возникает в душе и… само себя питает» (Pl. Ep. VII 341). Это, по мнению Платона, доступно лишь немногим, потому что лишь немногие полностью посвящают себя философии. Поэтому Платон проводит различие между тем, что можно говорить перед публичной аудиторией и в частных беседах с ближайшими учениками (Pl. Parm. 136 d–e, Theat. 152 c, Phil. 19 c, Ep. VII 341 e). Такое

431


различие свидетельствует не о тайном учении, а характеризует степень сложности предмета беседы, так как длительные беседы требуют «всестороннего и обстоятельного разыскания».

Трудно согласиться с Г. Черниссом, представляющим Платона как постороннего наблюдателя, самоустранившегося от участия в жизни школы. Как в устных беседах с ближайшими учениками, так и в записанных диалогах, обсуждавшихся в Академии, часто прибегая к иносказаниям и прячась за маски персонажей диалогов, Платон решал одну задачу: помочь ученикам самостоятельно найти истину, полагая при этом, что многим из них для этого достаточно лишь «малейшего указания» (σμικρᾶς ἐνδείξεως. — Pl. Ep. VII 341 e). Такая позиция Платона приводила к тому, что каждый из учеников в поисках своего пути к истине создавал оригинальные учения, как, например, Спевсипп, Ксенократ, Филипп Опунтский, считая при этом, что он и только он правильно понял Учителя, безусловное уважение и преклонение перед которым испытывали все без исключения академики. Ярким примером такой традиции может служить интерпретация в Академии платоновского «Тимея», когда Спевсипп и Ксенократ, защищая Платона от критики Аристотеля, разъясняли последнему, как правильно следует понимать диалог (Arist. De caelo 279 b 32–280 a 3, Xen. fr. 54 Heinze), а Ксенократ, вероятно, первым предпринявший систематическое изложение учения Платона, вычитал в «Тимее» оригинальное определение души как самодвижущегося числа, учение о природе и происхождении чисел. Таким образом платоновские диалоги, как и его лекции «О Благе», становятся предметом изучения и толкования в Академии уже при жизни Платона, рождая все новые и новые интерпретации философии Учителя, в том числе и его «неписанное» учение.





432


© И. Н. Мочалова, 2000
© Издательство
С.-Петербургского университета, 2000
© СМУ, 2000





назад к содержанию