энциклопедический словарь брокгауза и ефрона
Протагор из Абдеры (480 – 411) — один из главнейших софистов. Для успешности практических занятий риторикой, составлявшей для него, как и для всех софистов, главную задачу, он считал необходимым и теоретическое изучение языка, и мышления. В своих не дошедших до нас книгах по грамматике он разбирал вопросы о надлежащем употреблении различных элементов и форм речи, а в сочинениях по логике, если верить сообщению Диогена Лаэртия (IX кн.), он первый исследовал способы доказательств (τὰς πρὸς τὰς θέσεις ἐπιχειρήσεις). Впрочем, по свидетельству Аристотеля (Rhetor. II) цель всех этих изучений состояла в том, чтобы «худшее рассуждение сделать лучшим» (τὸν ἥττω λόγον κρείττω ποιεῖν). Такая цель имела принципиальное оправдание в субъективизме П., выраженном в его знаменитой формуле, что «человек (в смысле каждого лица) есть мера всех вещей — сущих в их бытии и не сущих в их небытии» (πάντων χρημάτον μέτρον ἄνθρωπος, τῶν μὲν ὄντων ὡς ἔστι τῶν δὲ μὴ ὄντων ὡς οὐκ ἐστιν). Для обоснования такого принципа П. примыкает к философии Гераклита (см.), указывавшего на непрерывную подвижность или текучесть всего существующего. В действительности нет никаких пребывающих вещей и постоянных определенных свойств, а только безостановочное движение и изменение. Те ощущения, в которых нам дается всё для нас существующее и вне которых мы ничего не знаем, суть лишь моменты встречи двух движений: от ощущаемого и от ощущающего. Из различия в скорости этих движений происходят различия и в качествах ощущений, а следовательно, и всё разнообразное содержание душевной жизни и внешнего мира, ибо как душа сводится всецело к ощущениям (μηδὲν εἶναι τὴν ψυχὴν παρὰ τὰς αἰσθήσεις), так и все вещи дают нам о себе знать лишь в ощущении как действительном соотношении внешнего движения с внутренним. Если таким образом ничто нам доступное не существует само по себе, то нет смысла говорить и о том, что хорошо, или справедливо само по себе. Противоречащее этому указание П., что правда и стыд (δίκη καὶ αἰδώς) суть общий дар богов, которым снабжены все люди, имело, очевидно, лишь риторический характер. Более серьёзно и согласно с точкой зрения П. его заявление, что он ничего не знает о богах, — приводимая же им причина этого незнания: «по неясности предмета и краткости человеческой жизни» — имеет опять житейски-разговорный, а не философский характер. Учение П. вдвойне неудовлетворительно: принципиальное отрицание всего, кроме единичных или моментальных чувственных состояний в их данной наличности, во-первых, не проведено до конца теоретически, оставлены несогласные с принципом догматические понятия внешнего движения, как чего-то объективно существующего, затем — воспринимающего, или ощущающего субъекта, а также тех чувственных органов, от которых идет другое движение навстречу внешнему, — всё это величины постоянные, обуславливающие собой данные наличные чувственные состояния, но не сводимые на них без логического остатка; а, с другой стороны, принцип чувственной наличности, очевидно, не даёт основания и объяснения ни для какой связной и систематической деятельности, хотя бы такой, которой занимались софисты, ибо всякая такая деятельность, кроме пребывающего единства сознания, заключает в себе ещё свойства предусмотрительности и целесообразности, не сводимые к наличности чувственных процессов. П., занимаясь за плату публичным и частным преподаванием всякой «мудрости», разъезжал по всем греческим городам Европы и Азии и много раз был в Афинах, где в 411 г., во время реакционного правления «четырехсот», был обвинен в атеизме; из опасения уголовного приговора спеша удалиться в Сицилию, он дорогой случайно утонул. Все его многочисленные сочинения потеряны.
См. Harpf, «Die Ethik des P.» (Гейдельберг, 1884); Halbfass, «Die Berichte des Platon und Aristoteles über P.» (Страсбург, 1882); Vitringa, «De P. vita et philosophia» (Грёнинген, 1851); Frei, «Quaestiones Protagoreae» (Бонн, 1845).
Вл. С.