НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ X
A. H. Муравьев
ВПЕРЕД, К ПЛАТОНУ!
Если взглянуть на историю философии извне, с точки зрения времени и исторических фактов (о значении Фактов, разумеется, можно спорить, но к их исследо-сводить историю философии, ибо она - не эмпирическая дисциплина), то в этом царстве философских учений нельзя не увидеть две исполинские фигуры - Платона и Гегеля. От учений тех, кто философствовал до первого, история сохранила только фрагменты и свидетельства, как о досократиках, или воспоминания, как об устном сократовском философствовании. После Гегеля, кроме неопубликованных самими авторами набросков, мы вновь имеем лишь нечто фрагментарное по содержанию и записи устных выступлений - курсов лекций или докладов по форме. Таковы, например, "Курс позитивной философии" О. Конта, "Воля к власти" Ф. Ницше, "Бытие и время" М. Хайдеггера, "Картезианские размышления" или "Кризис европейских наук" Э. Гуссерля - словом, то, что не без претензии называется современной философией. Следует иметь в виду, что работы названных великих философов по своему характеру и значению являются полной противоположностью. Тщательно выписанные диалоги Платона представляют собой введение, вход в историю философии и вместе с тем пролегомены к его неписанным лекциям о благе, на которые опирается Аристотель в "Метафизике". Система Гегеля, изложенная им в виде учебного пособия к своим лекциям в "Энциклопедии философских наук", есть, напротив, выход, исход из истории философии в философию как науку, первым и пока последним образцом которой выступает его "Наука логики". "Наука логики" единственное произведение Гегеля, написанное fur Ewigkeit, т. е. для вечности. Все остальные писались им или только для себя, как ранние работы, или для себя и для публики, как работа о различии систем Фихте и Шеллинга, "Феноменология духа", "Энциклопедия философских наук" и "Философия права", или только для публики, как вся гегелевская публицистика, а лекции по истории философии, философии истории, искусства и религии, которые составляют теперь большую часть собрания сочинений Гегеля, из-за своей популярной формы вовсе не предназначались для печати. Не случайно Гегель в предисловии ко второму изданию "Науки логики" вспоминает тщательную работу Платона над книгами "Государства" и замечает, что в новое время более глубокий принцип, возросшая трудность предмета и умножившееся богатство материала философской науки требуют от философа уже не семикратной переработки текста, как от Платона, а семидесятисемикратной. Это замечание, на наш взгляд, заслуживает особого внимания, ибо такова та степень, которой может быть интенсивно выражено историческое развитие философии от Платона до Гегеля, а именно оно дало возможность Гегелю, наконец, написать о том, что Платон еще не мог выразить письменно. Недаром одной из проблем, постоянно занимавших Платона, была проблема различия возможностей устной и письменной форм изложения философского содержания (см.: Phaedr. 260e-278е, Epist. VII 341с-е), а перед Гегелем эта проблема уже не стоит. Между Платоном и Гегелем простирается, таким образом, вся история философии в ее аутентичном виде (за исключением закономерных рецидивов допла-тоновского состояния философского наследия греческих стоиков, Эпикура, Пиррона и Аммония Саккаса) - история, которая экстенсивно длилась 2300 лет и, таким образом, уже довольно давно вступила в свое третье тысячелетие.
Человечество, к сожалению, не поспевает за своими гениями - великими философами. Поэтому и встает ныне со всей остротой вопрос: как относиться к истории философии нам,- тем, кто живет на рубеже третьего тысячелетия христианства, положившего начало свободе всех людей? Отбросить эту историю как нечто совершенно прошедшее и потому ненужное, предоставив археологам мысли копаться в деталях, интересных только им одним? Вырвать из истории философии какое-то милое нашему сердцу учение (например, платоновское или неоплатоническое, спинозовское, кантовское или гегелевское), объявив его настоящей философией, а все остальные - только подступами к этому учению или отступлениями от него? Или посчитать, что все возможные серьезные философские позиции уже высказаны, а наш удел - лишь играть в философию на постмодернистский манер, вчитывая в классические философские тексты себя со всеми своими комплексами и идиосинкразиями? Но хотя перечисленные отношения имеют сегодня множество сторонников в России и за ее рубежами, следует сказать, что ни одно из них не является адекватным самой истории философии. Дело в том, что история философии не есть лишь временная последовательность, череда многих учений, неизвестно почему называемых философскими и покорно сносящих произвольные деконструкции и реконструкции. Она есть единый процесс становления философии логической наукой - процесс отнюдь не хронологический, хотя и совершающийся в реальном историческом времени. Именно этот необходимый логический процесс выступает причиной неугасимого интереса к философскому наследию Платона и Аристотеля, Плотина и Прокла, Декарта, Спинозы и Лейбница, Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля - короче, к philosophia perennis, которая и есть настоящая, т.е. вечно современная философия.
Что же нужно сделать, чтобы адекватно отнестись к историческому развитию философии вообще и к учению Платона в особенности? Это развитие нужно понять. Без понятия истории философии невозможно сколько-нибудь точно определить место философии Платона в этой вечной истории и, соответственно, по достоинству оценить ту роль, которую играет его учение в то или иное время. Заметим, кстати, что чем более развито понятие истории философии, т.е. адекватное отношение к историческому развитию философии вообще, тем более адекватно отношение к особенным моментам этого развития - к тем или иным философским учениям. Вот почему, в частности, восприятие философии Платона в различные исторические эпохи весьма различно, причем иногда настолько, что кажется, будто речь идет об учениях разных мыслителей (не менее изменчиво отношение к Аристотелю, да и философия Гегеля, как мы видим, переживает нелегкую историческую судьбу - от признания его "неопровержимым философом" до убеждения в том, что гегелевская система обязана своим появлением на свет обычной иллюзии мыслителя начала XIX столетия). Но что значит, понять историческое развитие философии? Поскольку история философии есть история становления философии логической наукой, адекватное отношение к ней не может быть историческим - оно должно быть логическим. Поэтому для того, чтобы понять всю историю философии и каждое из входящих в нее учений, при изучении многообразного исторического материала требуется совершить некоторое триединое собственно философское, т.е. логическое усилие.
Во-первых, необходимо понять, что по своему содержанию история философии есть par exellence история идеализма. Не случайно первый и последний великий философ, произведения которых сохранила для нас история, делают центральным понятием своих учений идею. Платон в своих диалогах излагает теоретический взгляд на идею как вид и род вещей, поскольку она есть то, что сообщает неопределенной материи собственную определенность единого. Гегель занят логическим развитием понятия абсолютной идеи как конкретного тождества мышления и бытия, сущности и существования, субъекта и объекта. Начиная с Демокрита и в особенности с Платона, понятие идеи играет важнейшую роль в истории философии потому, что именно идея есть всеобщий предмет философии во веки веков, под какими бы особенными определениями она не выступала (как бытие у Парменида, становление у Гераклита, атом у Демокрита, nous у Анаксагора, благо у Сократа, сущность у Аристотеля, Единое у Плотина и Прокла, субстанция у Декарта и Спинозы, монада у Лейбница, трансцендентальное единство апперцепции у Канта, абсолютное Я у Фихте или абсолютное тождество у Шеллинга). Необходимо уяснить себе, что без поставленной Платоном проблемы идей - собственных определений вещей и того абсолютного сущего, которое, по его словам, движется в покое, живет и разумно мыслит (см.: Sophist, 248e-249a) - не было бы и учений главных противников идеализма, эмпириков и материалистов от Эпикура до Бэкона, Локка, Ламетри и Гольбаха, не говоря уже о Фейербахе, Марксе, Энгельсе, Плеханове или Ленине.
Во-вторых, необходимо понять, что по своей форме история философии есть история метода мышления - того, что Платон назвал диалектикой или диалектическим методом, а Гегель - логическим методом или наукой логики. Начиная с Гераклита, Сократа и особенно с Платона, проблема метода становится важнейшей философской проблемой потому, что именно диалектический или логический метод есть единый метод философии во веки веков. Этот метод развивается в различных философских учениях и поэтому выступает в своих различных исторических формах, особенно в новое время, когда проблема метода выходит в истории философии на передний план и формулируется как проблема аналитического или индуктивного метода у Бэкона и Локка, синтетического или дедуктивного метода у Декарта и Спинозы и трансцендентального метода у Канта, Фихте и Шеллинга.
В-третьих, и это самое трудное, необходимо понять, что содержание и форма, предмет и метод философии есть единое целое - система. Поэтому каждый шаг в историческом развитии бытия предмета философии есть шаг в историческом развитии способа философского мышления. И наоборот, каждый шаг философского метода есть шаг в сознательном самораскрытии предмета философии - сущего как такового самого по себе, идеи или истины. Именно в этом смысле истина есть aletheia, т.е. несокрытость. Полное откровение абсолютного сущего, бытия как такового происходит лишь в философском мышлении, в методе. Впервые эта природа философского метода была осознана Платоном. Для него диалектический met-hodos есть не просто путь по следу какой-то скрытой от исследователя истины, как для Сократа, а исследование самой истины или идеи, которая для разумного мышления с самого начала открыто совершает свой путь - неподвижное круговое движение в своих собственных определениях, эйдосах (см.: Resp., 508е-511е, 531d-534d). Философский предмет поистине есть философский метод, а этот метод поистине есть система, т. е. замкнутое целое саморазвития философского предмета. Поэтому в своем развитом, совершенном виде философская наука есть система логики - замкнутый в себе круг логического движения или движения логоса, в котором, как было известно еще Гераклиту, начало и конец, "путь вверх" и "путь вниз" совпадают.
Согласно логосу, все едино. Hen kai pan. Стало быть, и история философии от Платона (шире - от Фалеса и Парменида) до Гегеля включительно есть единое, неразрывное, хотя и вполне различенное, определенное в себе целое - исторический процесс становления философии логической, т. е. систематической наукой. Лишь с этой точки зрения - с точки зрения вечности, которая и является собственно философской точкой зрения - можно по достоинству оценить роль Платона и платонизма во времени, в том числе и на рубеже третьего тысячелетия. Эту оценку ради краткости можно свести к трем пунктам.
Во-первых, как первооткрыватель диалектического метода познания идеи Платон определил историческое развитие философии на 2300 лет вперед, вплоть до Гегеля.
Во-вторых, как первое сознательное раскрытие логоса (того, что позднее было названо Словом Божиим) учение Платона вместе с первой философией Аристотеля и доктриной неоплатоников, выявивших единство принципов Платона и Аристотеля, выступило необходимой теоретической предпосылкой и историческим условием возникновения христианского вероучения - краеугольного камня всей средневековой и новоевропейской культуры. Поэтому роль философии Платона и платонизма в истории мировой культуры невозможно переоценить.
В-третьих, поскольку человечество не успевает поспевать за своими гениями, на рубеже третьего тысячелетия христианской эры, как и на рубежах ее первого и второго тысячелетий, актуальным остается лозунг "Вперед, к Платону!". Однако в XXI веке этот лозунг обретает еще большую актуальность, ибо сегодня путь к Платону ведет не только к началу христианской культуры, но и к началу философии как логической науки. В третьем тысячелетии философия Платона должна быть, наконец, понята в свете учений всех других великих философов, а эти учения, в свою очередь, должны быть поняты в свете вечных достижений великого афинского идеалиста, ибо только на этой основе может произойти полное снятие всего исторического развития философии, в том числе и его последней, высшей формы - гегелевской системы, как она изложена в "Энциклопедии философских наук". Тем самым будет продолжено логическое развитие философии как науки после Гегеля. Не поняв философии Платона, нельзя понять истории философии, в том числе и философии Гегеля. Но не поняв философии Гегеля, нельзя понять истории философии, в том числе и философии Платона. Необходимость разрешения этого противоречия меняет значение лозунга "Вперед, к Платону!" в начале третьего тысячелетия. В наше время этот призыв означает призвание к актуальной бесконечности логического познания предмета философии и может быть сформулирован так: "Вперед, к Платону, Аристотелю, Плотину, Проклу, Декарту, Спинозе, Лейбницу, Канту, Фихте, Шеллингу и Гегелю, т. е. ко всей philosophia perennis в ее истине!". Дальнейшему развитию философской мысли в этом ее основном направлении стоит посвятить свои труды и дни.
Муравьев Андрей Николаевич - канд. филос. наук, доцент истории философии РГПИ им. А. И. Герцена
© СМУ, 2007 г.
НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
