НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ XIV
О.А. Медведева
Символизм А. Белого и Прокла Диадоха:
магия слов и теургический поиск единства.
Рассмотрение в научной статье столь разных философских систем – и по месту, занимаемому в истории философии, и по своеобразию эпохи – дает иногда удивительный результат. В данной статье таким результатом стало превращение творческого метода в теорию метода, методологию. Вместе с тем стала очевидной не изменившаяся на протяжении четырнадцати веков актуальность некого исходного принципа – символического восприятия действительности и символического способа изложения истины о действительности.
Андрея Белого наравне с Вяч. Ивановым справедливо можно назвать теоретиком и философом русского символизма, хотя для современников он был талантливым поэтом, прозаиком, творцом новых художественных форм, но меньше всего – философом. Наряду с программными статьями Белого («Символизм», «Символизм как миропонимание») наиболее интересными представляются такие его работы по теории символизма, как «Эмблематика смысла», «Смысл искусства». Исследование символизма он предпринимает ради исследования сущности искусства, которое, по его мнению, несводимо к выражению «идей» (это работа роstfactum) и уж тем более несводимо к выражению эмоций, а представляет собой «претворение винограда в вино» [1]: виноград – образ в душе художника, рожденный из некой изначальной мифической цельности; вино – символизация этого образа, т. е. такое единство содержания и формы, при котором форма становится прозрачной для содержания. Для истинного художника прозрачность символа всегда соответствует прозрачности самого универсума: сквозь «покрывало Майи» просвечивает мировой Логос. «Сама действительность начинает казаться стеклянной. Это футляр иного». [2]
Таким образом, искусство, по Белому, символично по сути: «Оно есть соединение для чего-то двух порядков последовательностей (последовательности явлений видимого мира с последовательностью переживаемого сознания); это для чего-то – единство, соединяющее мир внешнего и мир внутреннего опыта». [3]
Что это за единство, являющееся причиной узнавания внутреннего мира художника во внешнем мире? Это не что иное как безусловный смысл всего, отыскиваемый нами на разных плоскостях бытия, расположенных одна над другой: «Каждая плоскость развертывает перед нами путь бесконечных исканий, пока не осознаем мы, что в ней не открывается смысл; мы как бы выдавливаем смысл из каждой плоскости, перенося его на следующую, но и там не находим». [4] Зонами поиска могут быть: естествознание, психология, теория познания, метафизика, этика, религия, теософия.
Поиски единства, именуемые «теургическим путем», можно представить себе в виде пирамиды, пересеченной множеством плоскостей, на вершине которой и будет располагаться искомое единство, мировой Логос.
Но поскольку именно человеку суждено пройти теургический путь, мировой Логос принимает Лик человеческий, будь то Христос, или Сверхчеловек, или Вечная Женственность. Подтверждение этому очень важному выводу Белый находит в Апокалипсисе: «Побеждающему дам сесть со Мной на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцом на престоле Его».
Теургический путь представляет собой восхождение по лестнице творчеств, и творчество понимается здесь шире, чем искусство, - как жизнетворчество. Именно жизнетворчество считали главным принципом своей литературной школы символисты «второй волны», к которой относят и Белого: Вяч. Иванов, А. Блок, С. Соловьев, Эллис. [5] Таким образом, определяя теургию «со стороны метафизики», Белый делает следующий вывод: «Задача ее – метафизическое единство явить в образе человеческом (в Лике) – слово (принцип) претворить в плоть». [6]
Теургический путь завершается Словом, ставшим Плотью, Символом в высшем смысле. Любой символ как эмблема, осколок мифа о единстве заключает в себе двойственную природу: Слово и Плоть. Как только неизреченное единство распадается в двойственность в символе, оно этим самым становится триадой: Слово есть Плоть. «Триадность есть первое определение единства; она есть символ этого единства» [7].
Символ – слово, имеющее магическую силу, т.к. не только называет, но и вызывает к явленности сокровенное души художника. Кроме того, магия слова воздействует на слушателя и волшебством прозрачной оболочки (в отличие от аллегории, которая призвана не открывать, а скрывать), и музыкой звукового ряда
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо.
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя.
В этом известном стихотворении А. Блока атмосфера ожидания сгущена до предельной яркости – нагнетанием звуков и красок создается особое настроение. Сам же образ Прекрасной Дамы остается как бы в тени. Ее предыстория – то, что стоит за стихотворением, - не может быть понятной без знания стихотворного контекста, философии В. Соловьева и биографии самого поэта. Т.о., прозрачность оболочки символа предназначена для слушателя, специально подготовленного к восприятию такого рода творчества.
Теория символизации А.Белого поражает обстоятельностью и математической стройностью. Символ определяется им как триада авс, где в – видимость созерцаний, с – действительность переживаний, а – воплощение в форме единства в и с, символический образ творчества. Белый выделяет восемь возможных способов символизации: 1) а-вс, 2) а-св, 3) вс-а, 4) св-а, 5) (а)вс, 6) (а)св, 7) вс(а), 8) св(а).Первые четыре способа – «реалистический символизм». Здесь художнику открывается некое реальное единство (Бог), которое он и стремится воссоздать в своем символическом образе. Последние четыре способа – «идеалистический символизм», когда представление о единстве только предчувствуется художником. Вкратце рассмотрим комбинации символов.
1) а-вс.
Некое реальное единство (божество) открывается художнику в образе видимости и вызывает в его душе переживание встречи с ним, которое художник и запечатлевает в символе.
2) а-св.
Божество открывается художнику в действительности переживаний, требуя воплощения в материале; при этом художник не заботится о том, существует ли в природе соответствие его образу.
3) вс-а.
Внимание художника привлекает образ видимости, который рождает в нем переживание, требующее воплощения в материале. Созданный художником творческий образ вдруг открывает ему некую сокровенную сущность, которая потрясает самого художника.
4) св-а.
Художник сосредоточен на неком внутреннем переживании, которое он воплощает в образе искусства. Образ кажется фантасмагорическим, но в нем открывается странное на первый взгляд единство видимой действительности и переживания художника.
5) (а)-вс.
Художнику не открывается единство. Он может лишь догадываться о нем по мучительному разногласию между внутренним его миром и внешним, запечатлевая это разногласие в образе искусства.
6) (а)-св.
Процесс отыскания единства начинается с внутреннего мира художника.
7) вс-(а).
Здесь отсутствует даже идеалистическое представление о единстве. Художник ищет соответствие между в и с в некой гармонии творчества.
8) св-(а).
Представление о единстве отсутствует. Художник, погружаясь в хаос с, находит соответствие между с и в.
Рассмотрев подробный анализ А.Белым способов символизации, можно сделать вывод: данная методика важна не для теории или практики стихосложения, а для детального понимания смысла творчества как ступеней теургического пути. Философия символизма А.Белого – соответствие этого пути проявлениям безусловного единства в универсуме. «Если безусловное носит характер единства, то выступление его в видимость ограничено множественностью ступеней» [8].
Символизм Прокла Диадоха, рассмотренный по классификации А.Белого, можно отнести к комбинации а-вс. Действительно, единый бог Прокла – высшая реальность, благодаря которой все существует иерархически, т.е. обожествленным образом. Обожествленность всего сущего проявляется прежде всего в триадичном порядке иерархии: каждая ее ступень заключает в себе триаду,божественный круг: пребывание, исхождение, возвращение. Творчество философа, исследующего все возможные проявления высшего бога в обожествляющемся, воспевающего каждый божественный чин как триаду, не может не быть символичным.
В первой книге «Платоновской теологии» Прокл говорит о трех способах изложения истины о богах: символическом, иконическом и аподиктическом, или логическом. Символический способ предполагает просвечивание истины сквозь выражающий ее образ; данный способ Прокл называет также «энигматическим», поскольку символ заключает в себе «тайный смысл, более священный, нежели кажется» (I, 4). Иконический способ – не что иное как аллегория, когда истина занавешивается неким непрозрачным покровом (I, 4). Таким покровом могут быть геометрические фигуры и числа у пифагорейцев. Логический же способ служит достижению наибольшей последовательности и связности в рассуждении, т.е. носит вспомогательный характер.
Следуя своей задаче – создание теологической науки, Прокл считает необходимым придерживаться ясности и отчетливости: от символического переходить к явному, иконическое пояснять примерами, а аподиктическое делать понятным для слушателя. Только так можно наиболее полно изложить основы теологии. От слушателя же требуется особая подготовка: он должен быть украшен этическими добродетелями, испытывать себя в логических рассуждениях и быть искушенным в понимании материальных явлений, чтобы от них заключать о нематериальных причинах.
Таким образом, вопросы методологии интересуют Прокла в связи с его задачей наиболее полного изложения божественных истин. Но, несмотря на стремление придерживаться ясности, Прокл все же, как это следует из анализа текста «Платоновской теологии», предпочитает символический метод. Почему? Во-первых, мысль самого Платона символична, поскольку отражает символизм всего сущего; во-вторых, Прокл следует пифагорейскому правилу «о подобном говорить подобно». «Царь всего повсюду рассеял знаки собственного всецелого превосходства» - монады (II, 8). Посредством этих мистических знаков он присутствует во всем. Таким образом, единый бог, единство которого сверхсущностно и неизреченно, по своей благости значительно облегчает задачу познания божественного в сущем, ведь монады – не что иное как символ единого бога. И поскольку его неизреченное превосходство можно описать двояко – катафатически и апофатически, ему соответствуют два имени: единое и благо. Монада как символ высшего бога заключает в своей природе эти два имени; она – божество, одним своим лицом обращенное вверх, другим – вниз. Подобно благу, она все притягивает к себе, подобно единому - является началом божественных устроений, образуя из самой себя числа(подобные монады), а затем – генады (единичности).
Двойственность присуща не природе высшего бога, а нашим попыткам ее определить. Невозможно простыми словами выразить невыразимое. Для этого подходят особые слова – символы, которые являются подобиями монад, потому что магически воздействуют на нашу душу и тем самым помогают ей прийти к благу. Восхождение к благу, или теургический путь, Прокл именует «беззвучным»(I, 15), и вот почему [9]. Для человека это не столько путь снизу вверх, сколько углубление внутрь своей души. Чувствами и рассуждением постичь божественное невозможно: оно познается нами в той мере, в какой находится в душе (I, 4).
Началом теургического пути можно считать некое томление души, подобное родовой муке. «В вопросе о том, что такое благо, - прирожденная нашей душе боль, т. к. мы не в состоянии ни сказать, что есть оно само по себе, ни познать его» (II, 8). Для того, чтобы разрешить это томление, душе необходимо углубиться в себя, чтобы очиститься до состояния монады. Ей необходимо «смежить очи», дабы не видеть разнообразия содержащихся в ней сил и достичь предельного единства в самой себе (I, 4). Обозрев в себе это место, душа может начинать нисхождение: она «пронизывает» сущие вещи, исследует их монады и числа. Тогда она полагает, что обладает знанием божественной истины.
Таким образом, теургическая практика у Прокла – не рациональное познание, а мистические действия, направленные на очищение души и поиск природы блага в самой душе.
Лучшими теургами Прокл считает орфиков и пифагорейцев, Платон же для него – лучший из лучших, «предводитель и иерофант подлинных таинств» (I, 1). Себя самого он скромно причисляет к «экзегетам платонической эпоптеи»: Плотину, Амелию, Порфирию, Ямвлиху, Феодору Асинскому и Сириану.
Для Сократа и его слушателей истина о благе была подобна развертывающейся нити, а рассуждение о ней – подобно живому существу, которое может вырваться и убежать [10].
Идущие по тропке к благу никогда не были полностью уверены, что выйдут к искомой цели; их спасало лишь доверие к голосу ведущей их философской Музы.
Проклу свойствен взгляд на этот путь как на уже свершившийся, благодаря чему он вправе оценивать его как «неизреченную мистагогию» (I, 1) и ставить перед собой задачу собирания воедино «потомков одного знания» (III, 27).
Итак, теургия у Прокла – это и индивидуальная теургическая практика, и – в более широком смысле – теургические поиски божественной истины («священные тропы»).
Рассмотрим некоторые наиболее важные для Прокла символы, открывающие его слушателям красоту божественной иерархии.
Определение монады как источника света, зажженного Отцом, символизирует ее подобие благу, действие которого на все сверхсущее и сущее сравнивается с солнечным светом. И если о монаде говорится как о рождающей свет, то генады(единичности)и есть свет, дарующий качество единства сущим вещам. Зримые вещи становятся таковыми благодаря участию в свете, который их освещает (III, 4). Генада – зримый образ высшего бога, свет остановленный и переходящий в цвет: «Каждая генада – это как бы цветок какого-нибудь сущего»(III, 18). Число же, лежащее между монадой и генадой, - свет льющийся [11].
Символом возвращения (третий момент божественного круга) является музыкальный звук. В сверхнебесном месте иерархии это «мифический звук» медного бубна и тимпана, который издает Адрастея. Во всех, кто его слышит, он пробуждает лучшую природу. В стражнической триаде сверхкосмических богов это звук флейты, при помощи которого корибанты сдерживают все беспорядочное и призывают к лучшему.
Оковы и оскопление – символы насильственной связи с высшим и обособления от высших ( Зевс сковывает Кроноса; Кронос оскопляет Урана, а затем и сам оскопляется Зевсом).Эти символы Прокл называет «трагическими украшениями мифов» (V, 3), предупреждая о соблазне искаженного понимания.
Веретено Ананке в чине свободных богов – символ беззвучия и бездеятельности, с которыми Ананке управляет всем Космосом. Руки мойр, вращающих веретено, - символ разделенного действия. Лахесис приводит в движение веретено обеими руками, Клото правой, Атропос левой. И веретено, и руки символизируют путь вниз, к становлению.
Таким образом, можно сделать вывод: символизм у Прокла – не только философский метод, но в первую очередь – онтологический принцип. Божественная истина должна быть изложена наиболее полно и красиво именно потому, что само божество, обнаруживая себя в сущем, требует от философа-теурга подобающего к себе отношения.
Для символизма А. Белого совершенно не свойственно видение природы единого бога в сущем. В этом отношении ему, можно сказать, повезло меньше, чем Проклу (и даже меньше, чем В.Соловьеву или А.Блоку). Символизм Белого не религиозен; вершиной теургического пути у него является не единое, а единство, понимаемое как высший смысл. У Прокла единое запредельно всякому пониманию и в то же время является причиной всего.
Медведева Ольга Аркадьевна – канд. филос. наук, ст. преподаватель
кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин ВИТУ
Военный инженерно-технический университет), pridatko123517@mail.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Белый А. Смысл искусства. // Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994, с. 113. назад
[2] Белый А. Символизм как миропонимание. // Там же, с. 249. назад
[3] Белый А. Смысл искусства. // Там же, с.117. назад
[4] Белый А. Эмблематика смысла. // Там же, с.41. назад
[5] Сам Белый был против «прикрепления» его к какому-либо направлению, считая, что это популяризаторство, обедняющее понимание его творчества. – Белый А. На рубеже двух столетий. М., 1989, с. 196. назад
[6] Белый А. Эмблематика смысла. // Там же, с. 52. назад
[7] Белый А. Эмблематика смысла. // Там же, с. 53. назад
[8] Белый А. Символизм как миропонимание. // Там же, с. 246. назад
[9] Платон в «Филебе» называет благо «путем домой» («Филеб», 62в). назад
[10] «Филеб», 13с. назад
[11] «Свет остановленный» и «свет льющийся» у А. Битова («Вид неба Трои»). назад
© СМУ, 2006 г.
НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
