Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ XIX.
Наследие Платона в современной философии и культуре

 

Артемьев Т.М.

Иммунологическая теория катарсиса

 

Иммунитет и катарсис описаны, истолкованы и изучены многими исследователями и специалистами в своих областях науки, однако сравнительный анализ этих понятий в доступном литературном и научном наследии отсутствует. Катарсис толковали философы, филологи, искусствоведы, поэты, эстеты, историки и критики, а иммунитет медики и биологи. В этой статье философская категория катарсиса и физиологическая система иммунитета будут сопоставлены в сравнительном анализе. В описании древнего катарсиса будут найдены признаки иммунитета, а в иммунитете функции классического катарсиса.

Мы собираемся здесь исследовать оба понятия с функциональной точки зрения, а так же попытаемся ухватить их метафизический, буквально «над-природный» смысл.

Иммунитет

Термин «иммунитет» возник от латинского слова immunitas — освобождение, избавление от чего-либо. В Древнем Риме immunis называли гражданина, свободного от некоторых государственных повинностей. В медицинскую практику термин вошел в XIX веке, когда им стали обозначать «освобождение от болезни» (французский словарь Литте, 1869)[1]. Но еще задолго до появления в словаре у медиков существовало понятие об иммунитете в значении невосприимчивости человека к болезни, которое обозначалось как «самоисцеляющая сила организма», «жизненная сила» или «залечивающая сила».

«Выживаемость микроорганизма тесно связана с уникальной способностью иммунной системы - различать “своё” и “чужое”. Природа такой способности остается не выясненной».[2] На сегодня специалисты считают эту загадку привлекательной для научных исследований и в этой проблеме явно видна необходимость дальнейших философских изысканий, начавшихся с Бернета, который эти понятия использовал в своей концепции, раскрывающей «роль иммунитета в индивидуальном развитии»,[3] а не только в борьбе с инфекционными агентами. Разбираться с проблематикой продолжил Альфред Таубер в книге «Илья Мечников и зарождение иммунологии: от метафоры к теории», в которой он включает историю фагоцитарной теории Мечникова в контекст понимания последним целостности организма. В следующей книге «Иммунная личность. Теория или метафора?» А.Таубер «прослеживает происхождение центральных для иммунологии понятий “свое” и “чужое” и анализирует их в широком философском контексте, включая феноменологию Гуссерля и философию Ницше».[4] В основании принципа действия иммунной системы и катарсиса лежит акт познания сложным субъектом себя, а не свое требует очищения. Попробуем обосновать тезис о едином основании двух казалось бы несводимых жизненных процессах.

Бурное развитие науки иммунологии происходит в середине двадцатого века. Объекты её изучения — это «процессы, с помощью которых организм поддерживает постоянство своей внутренней среды при прикосновении с веществами, распознаваемыми как чужеродные независимо от того, образуются ли они внутри организма или проникают из внешней среды…».[5] То есть сохранение функциональности своего от чужого проникновения, поскольку чужое разрушает гармонию, что приводит организм в негодное состояние, заканчивающееся возможной смертью.

На сегодня по объему добытых знаний иммунологию среди всех прочих разделов науки о живом признают одной из наиболее разработанных областей биологии и медицины. «Организм располагает широким набором иммунных механизмов, создающих защиту против патогенных микроорганизмов, которые потенциально способны проникнуть в организм. Наряду с этим организм должен отличать собственные клетки от потенциально болезнетворных микроорганизмов и не препятствовать жизнедеятельности полезных микробов – комменсалов, населяющих кишечник, кожу и многие другие органы».[6] Каким образом функционирует иммунитет и что является для него «обучающей программой»? Попробуем ответить на этот вопрос в конце статьи.

Катарсис

Термин катарсис происходит от древнегреческого глагола katharein – очищать и буквально переводится как очищение. Первые упоминания о нем можно найти у Гомера. Родиной идеи катарсиса предположительно является остров Крит, его жители по преданию были великими очистителями.

Апполон, очистившийся от крови на Крите, — важнейшая фигура в древнегреческой мифологии. Он появляется как исцелитель и спаситель греков, заблудившихся в чарах Диониса, бога веселья и разгула. Дионисийские оргии, состоящие из песен и плясок, часто в одурманенном состоянии, в масках и шкурах приспешников Диониса сатиров и нимф вызывали у населения Ойкумены живой интерес и поддержку. Широкое повсеместное распространение стало принимать опасные масштабы, народ становился разнузданным, что грозило «гибелью, как личностям, так и общественным группам, но и с формально – религиозной точки зрения требовало очищений».[7] В этот опасный для цивилизации момент и появляется Апполон. «Мнение древних о Крите как родине катартики, где сам Апполон очистился от крови Пифона знаменательно. Оно связано с преданием о роли критян в основании дельфийского прорицалища и указывает на прадионисийские корни очистительных таинств жреческой мантики… Апполонийская катартика преследовала цели восстановления нарушенной нормы взаимоотношений между личностью и небесными богами, а через них и людскою гражданственностью, подчиненной их ясным уставам». [8]

Древнегреческое общество благосклонно приняло нового бога совместно с Дионисом, и вся власть досталась тому, кому принадлежала власть очистительная, то есть «Апполону – Катарсию»,[9] за ним оказалось последнее решающее слово и ключи от божественных сокровищниц. Он – Бог музыки и отец Асклепия — бога врачевания, покровитель философии, астрономии и математики. Апполон провозглашает философский девиз «Познай себя…». Жрецами основываются страстные службы, прозванные таинствами или мистериями, призванные очищать больных и преступников от недугов телесных и душевных.

«Подобно недужному нуждался в очищении и соучастник страстных служб от присутствия в нем хтонической, хотя бы и благодатной силы. Её носитель не мог жить в свете солнечном, ни общаться со светлыми богами. Только когда круг его мистических претерпений замыкался очищением, восстанавливалась связь с государственным союзом отечества и с небесным городом олимпийских божеств». В этом ритуале неявно просвечивает природный закон, согласно которому очищается и дезинфицируется всё, что связано с заразой, для нераспространения очага поражения, так как потенциальная угроза передать заразу через очистителя вполне возможна и против этого и действует данное правило. Иммунитет может побороть нашествие чужих, но на это необходимо время, пока система этих чужих распознает и организует защитные контрмеры. Жрецы, по-видимому, имели подобное представление и применяли профилактические паузы при ритуалах с физически и морально уязвленными гражданами.

Древнее происхождение катарсиса говорит об использовании его ритуальной части в качестве способа передачи исцеляющих человека знаний, без использования понятийного аппарата в современном смысле. Историк греческой религии 19 века Эрвин Роде утверждал, что катартика произошла из хтонических культов. «Общая цель катартики – она вместе и медицина, и мантика – оздоровление души и тела посредством удаления из них элементов или качественно дурных и обращающихся в существе человека как зараза (miasma), или же вредных только количественно, и не субстанциально, а модально (patherna): элемент желательный сам по себе может опасно нарушать равновесие душевных сил, как чрезмерностью, так и неупорядоченностью своего присутствия и влияния, в этом случае древняя катартика стремилась сообщить данному элементу динамическое напряжение и искусно открывала ему пути естественной объективации возбужденных энергий».[10] Данную цитату, приведенную В.Ивановым, можно использовать как определение иммунитета, когда речь идет о теле, хотя у Эрвина Роде говорится о катартике.

Об общеизвестных очищениях мистериального толка катарсиса можно многое узнать из текстов «Гиппократа, Цицерона, Марка Аврелия, Элия Аристида и других… он идет из древних мистерий и религиозных праздников, откуда он и перешел к пифагорейцам».[11] Пифагор - «музыкой очищал смятенный ум учеников перед сном и после сна»[12], легко изменял и приводил в противоположное состояние страсти души, облегчал страждущих от телесных недугов. Однако в практике учеников Пифагора катарсис достигался не одной только музыкой, но действием целой аскетической системы, в которой катарсическая природа музыки сочеталась с постом, молитвой и гаданиями, ибо, как свидетельствует Ямвлих в трактате «О Пифагоровой жизни», из наук пифагорейцы более всего почитали музыку, медицину и мантику (искусство гадания). Известно, что музыкой Пифагор лечил болезни и души и тела. О нем осталось мало информации, так как у учеников даже называть его по имени было не принято.

О воззрениях Пифагора можно судить по его последователям, продолжающим его дело. «Они явно выделялись среди остальных людей, и свой образ жизни называли пифагорейским».[13] В частности, можно упомянуть известного всем пифагорейца Эмпедокла, основателя риторики, считающегося отдельными представителями эллинов полубогом, вследствие значимости его произведений. Одно из них, под названием «Очищения», рапсод Клеомен исполнил в Олимпии на открытии игр от начала до конца, коей чести удостаивались лишь произведения Гомера и Гесиода, чьи статуи «соседствуют со статуями богов».[14] То, что почитаемая организаторами Олимпиады поэма Эмпедокла касается проблемы очищение и звучит в столь торжественной обстановке, показывает важность этого вопроса для эллинов. Таким образом, утверждается связь психического (душевного) и телесного начала в человеке.

«Именно потому, что медицина была пифагорейская, необходимо допустить её религиозный характер: этому принципу одинаково верен Платон».[15] Платон классифицирует очищение на два основных вида – для души и для тела. И то и другое необходимы человеку, отказ от этого влечет за собой хаос и тупик. В известных диалогах упоминаются, впрочем, еще очищения в бытовом смысле, а также в религиозно-мистическом. Неистовым стремлением в постижении Бога описывается достижение очищения по Платону в диалоге «Федр». Одержимые этим стремлением удостаивались, в качестве главного приза, статусом человека с «неприкосновенностью от окружающих зол»,[16] посредством посвящения в таинства умопостигаемого и безвидного. Зло же у Платона, как и любой порок – это «болезнь в теле и безобразие».[17] Быть неприкосновенным для окружающих зол, как болезней так и прочего безобразия, конечно же невозможно без осуществления иммунитетом своей прямой и главной служебной обязанности. Уже у Платона встречаем словосочетание, выражающее суть основной задачи для иммунной системы, а именно — неприкосновенность для окружающих зол.

Наиболее емко и одновременно загадочно высказался о катарсисе ученик Платона, а в дальнейшем его оппонент Аристотель. «Шведский автор Т. Бруниус в своей книге «Вдохновение и катарсис. Интерпретация “Поэтики” Аристотеля» указывает, что если в XV веке насчитывалось около десятка различных интерпретаций термина “катарсис”, то в 20 веке количество таких интерпретаций увеличилось до полутора тысяч![18] Это связано с тем, что Аристотель попал в точку концентрации всех вышеназванных и еще возможно не названных смыслов. Известный петербуржский историк философии, исследователь учения Аристотеля М.В. Позднев подразделяет интерпретации на основные направления числом более чем сорок.[19]

Термин катарсис Аристотель раскрывает в трактате «О поэтике». Структура трагического катарсиса такова: подражание – страх – сострадание – наслаждение. Он рассуждает в этом трактате о действии музыки на всех людей, в большей или меньшей степени подверженных затрагивающим душу переживаниям и об очистительных воздействиях музыки на душу людей, имеющих способность испытывать страх и жалость. И вот те из них, кого он называет энтузиастами и те, кто подвержен состоянию жалости и страха, получают катарсис наряду с «как бы исцелением».[20] Здесь необходимо задержаться для попытки отрефлексировать это выражение — «как бы исцеление». Значение этого понятия Аристотель не раскрывает, но по построению текста мы замечаем, что катарсис и исцеление связаны между собой союзом «и», что не отождествляет их, но одновременно указывает на совместную функцию. В большинстве прочих случаев подразумевается обычное исцеление от чего-либо, без таинственного «как бы». Здесь начинается проблема, которая решается лишь предположениями, о чем мог говорить философ, лекарь, как не о заболевании, не об исцелении, но о чем то близком к нему наряду с очищением, этимологическое значение коего предлагает превращение грязного в чистое, некое отделение, выведение из состояния болезни, но и не само исцеление как таковое. Предлог «как бы» может быть использован в качестве описания нереальности происходящего, например, в значении сходном со значением слова «как будто», когда говорят в смысле шутки или обмана, но в этом тексте более похоже на другое смысловое значение, используемое Аристотелем в качестве описательной аналогии термина исцеления. Таким приемом часто пользуются при открытии чего-то нового, не имеющего своего названия, однако поддающегося объяснению в сравнительных характеристиках. С высот сегодняшней медицины можно с уверенностью сказать, что речь идет об иммунитете. Аристотель, по-видимому, предполагал, как врач, о наличии в организме человека механизма на границе заболевания и исцеления, но не было на тот момент этому доказательств, да и термина иммунитета еще не существовало. Таким образом, здесь мы зафиксируем еще одно из наиболее древних об иммунитете упоминаний. К разряду граждан, о которых отзывается Аристотель как об энтузиастах, можно отнести пифагорейцев. Именно они практиковали упреждающее воздействие музыки и слова на тело и душу ради собственно здоровья, стимулируя тем самым именно иммунную систему.

За неимением иной классификации, зафиксированной в дошедших до исследователей древних текстах, следует упомянуть об Олимпиадоре Младшем, классифицировавшим имеющиеся на тот период знания о катарсисе. «Прежде всего, Олимпиодор различает философский и нефилософский катарсис. Что касается этого последнего, то, по Олимпиодору, он может быть либо сакрально-поучительным, либо процессом получения истины в результате критики или опровержения ложного. Философский катарсис, по Олимпиодору, есть тот, который применяется к психической жизни и делает, возможным переходить от низших ее состояний к высшим. Здесь Олимпиодор различает три типа очищения.

Первый тип, сократо-платоновский, представляет собою критику обывательских и случайных, то есть обыкновенно неверных, представлений для получения таких общих понятий, искажением которых являются частные обывательские понятия и которые являются принципами истины и мерами.

Второй тип философского катарсиса основан на понимании его как лечения от болезненных состояний, причем подобного рода лечение у Гиппократа понимается медицински, у Аристотеля же психологически. Этот второй тип катарсиса основан на излечивании болезненного состояния при помощи таких средств, которые противоположны данной болезни. Разное излечивается здесь разным.

Этому второму типу катарсиса, по Олимпиодору, противоположен третий тип катарсиса, который у Олимпиодора называется пифагорейским. Здесь тоже идет речь о лечении, но лечение болезни понимается здесь как использование в малой дозе той болезни, которая существует в большой дозе».[21]

Третий тип катасиса по Олимпиадору Младшему формулирует главный принцип иммунитета, при котором организмом выдается иммунный ответ на раздражитель. Если раздражителя мало, клетки убийцы пожирают (фагоцитоз) либо растворяют его, при этом происходит выработка антител и, в большинстве случаев, в следующий раз раздражитель не воспринимается вообще или уничтожается на стадии развития или разрастания. «При повторном контакте с антигеном факторы адаптивного иммунитета способны отвечать более эффективно, чем при первичном контакте с тем же антигеном»,[22] — утверждают современные иммунологи. Предыдущие виды катарсиса описывают его как метод приведения в состояние целостности, а философский тип катарсиса подразумевает познание истины.

В недалеком прошлом различные мыслители обосновывали катарсис как функцию очищения страстей, облегчения души, удовлетворения, удовольствия, психической разгрузки, примирения страстей, понимания и др. Была и отрицающая важность катарсиса теория как «мимолетного пустого чувства», однако после него никто из «знаменитых пишущих» эту точку зрения больше не развивал. Есть неизменная часть этого процесса, связанная с действием любого катарсиса на человека, в качестве вспомогательного иммунитета, и есть детали, которые изменяются и взаимозаменяются во времени в виде различных интерпретаций видов катарсиса, таких как этический, эстетический, поэтический и так далее, являющихся частями целого, и осуществляющих условия жизнедеятельности в процессе бытия организма.

Эпоха Возрождения принесла освобождение мысли от религиозных доспехов и изначальная значимость смыслов стала возвращаться в науку. Одно из интересных высказываний можно найти у Корнеля: «…сострадание относится к лицу, которое мы видим в несчастии, следующий же за состраданием страх относится к нам. Сострадание к несчастью, в котором мы видим себе подобных, приводит нас к боязни такого же несчастья для нас самих; страх – к желанию избежать этого несчастья; желание к очищению, к обузданию, к исправлению и даже искоренению в нас страсти, повергающей в наших глазах, в это несчастье лиц, возбуждавших наше сожаление». [23]

Здесь «лишь» желание, но оно выражает функции именно иммунитета. В этом совпадении наблюдается важное соединение биологической и психической цели катарсиса.

Данная теория считается эстетической, однако в ней просвечивают импульсные зачатки иммунологической теории, ведь обуздание, исправление и искоренение является свойством как катарсиса, так и иммунитета. Через два века после Корнеля продолжается выявление столь долго сокрытого смысла катарсиса Аристотеля.

В 1857 году появляется медицинская теория катарсиса, когда Якоб Бернайс объявил, что Аристотель понимал катарсис наподобие «очищения желудка». При этом он ссылался на 8 главу «Политики», где говорится о действии катарсиса наряду с как бы исцелением, действующим на энтузиастов и на всех остальных людей. Немецкий ученый видит в этом предложении «с телесного на душевное перенесенное» лечение, стремящееся возбудить и извергнуть наружу «болезнетворный элемент». С точки зрения «медицинского» толкования сущность катарсиса состоит в возбуждении аффектов с целью их разряжения. Все люди в той или иной мере подвержены нарушающим душевное равновесие аффектам сострадания и страха, и трагедия, возбуждая эти аффекты в зрителе, производит их разряжение, направленное по безвредному руслу. Облегчение, которое зритель при этом испытывает, вызывает чувство удовольствия, и в этом специфика наслаждения, доставляемого трагедией. Происходит единение всех значимостей катарсиса с философской, медицинской и биологической точек зрения на борьбу без последствий. При этом если основные интерпретаторы катарсиса уделяют всё внимание структуре катарсиса, состоящей из подражания, страха, сострадания и удовольствия, то Бернайс пошел дальше них и увидел следствие воздействия этой структуры на человека. До Бернайса тоже существовали подобные воззрения, «понятие очищения как медицина тела, несомненно, разработано было по преимуществу пифагорейством, отголоски которого слышны и у Платона»,[24] как считал исследователь Иванов В.И. Мысли о катарсисе как очищении, «которое удаляет, выталкивает из организма вредные для него вещества (а из души – вредные для неё возбуждения) , высказывали в частности, немецкие филологи А.Бек (1830) и Г.Вейль (1848)»,[25] а «в 1847 году А. Вайль, а еще ранее Тируитт (1794), Т. Твайнинг (1789), Дж.Мильтон (1671)»,[26] а также многие исследователи в эпоху Возрождения, когда утерянная «Поэтика» была найдена. Здесь также видна сфера объединения функций катарсиса и иммунитета, как удаление вредного из души и тела. Несмотря на это, после того как Бернайс обосновал свои тезисы, лавры славы были отданы именно ему, стали появляться сторонники его теории, постепенно развивая её по мере увеличения количества научных открытий в медицине.

Слово «катарсис», утверждает Бернайс, имело в древнегреческом языке два конкретных значения: культового очищения, искупления вины, достигаемого с помощью определенного жреческого ритуала, и устранения или облегчения болезни благодаря врачебному средству. В основу аристотелевского понимания трагического катарсиса легли его медицинское знание, а также наблюдения из практики экстатических культов. «Катарсическое» лекарство доставляет телу исцеление, изгоняя из него болезнетворное «вещество» и на таком же принципе основан давний жреческий способ воздействия на «экстатический элемент души», который гасит движение, буйную душу – буйной песней. Аристотель воспользовался медицинским термином, чтобы посредством сравнения с патологическим телесным явлением наглядно разъяснить патологический душевный процесс.

«Вместо “чистого”, безобъектного священного экстаза, заключил Бернайс, античная трагедия предложила людям изображение судеб мира и человека, рассчитанное на “катарсическое”, то есть экстатически – гедонистическое возбуждение вполне определенных общечеловеческих аффектов (сострадания и страха), благодаря которому достигается их облегчающая разрядка».[27]

Следующий исторический шаг был сделан Бройером и Фрейдом, основателем психоанализа. Бройер вылечил свою пациентку от истерии, посредством применения гипноза, во время применения которого её память воспроизводила ситуации с подавленными аффектами. С каждым разом состояние пациентки улучшалось и Бройер назвал этот метод – «катарсическая терапия». Фрейд будучи хорошо знаком с Бройером изучил этот случай и присоединился к исследованиям. По его собственным словам с тех пор он занимался только этим. В результате они создали новый метод психотерапии, изложенный в их совместном труде «Исследования истерии». Метод действовал с помощью гипноза, вызывая из памяти жизненные переживания. Благодаря такому воспоминанию симптомы исчезали.

Впоследствии Фрейд пересмотрел свои взгляды и начал разрабатывать новую теорию ассоциативного реагирования. «Исцеление через осознание», познание себя, то есть устранение аффекта благодаря рассудочным актам, которыми ранее отклоненное еще раз уже осознанно принимают или отвергают, Фрейд назвал психоанализом. Вся теоретическая конструкция психоанализа стала воздвигаться Фрейдом для объяснения открытия Бройером эффекта «катарсической терапии». Столь широко известная сегодня наука обязана своим происхождением катарсису.

Философская задача зачастую состоит в том, чтобы разложить исследуемые понятия подобно тому, как это делает психология и биология, деля свои предметы на части. Эту проблематику выразил Мюллер-Фрейенфельс в своей систематической психологии искусства, заключая теорию эстетической реакции из катарсиса. «Вполне справедливо, что психологи находятся в данном случае в положении, сходном с биологами, которые также могут хорошо разложить органическую субстанцию на её химические составные части, но не могут вновь воссоздать целое из его частей».[28] «Родственное слово «катарсис», разница между которыми только в придыхании, переводится как «причал», «пристань» и тем самым, пространственно выражает идею очищения: очищение – это возвращение домой, ступание на родную почву, выход из воды на сушу. Возвращение из того, что может быть названо метапространством в себя, к себе».[29] Метапространство это память, недоступная для ребенка. Взрослый забывает всё, абстрагируется от окружающего, чтобы войти туда. Так в театре, концентрируясь на сцене, зрители как бы выходят вовне, но события разворачиваются внутри каждого на языке коллективного сложного субъекта, памятью мифа.

Таким образом, катарсис можно выразить как направленность на самоидентификацию, удовольствие от попадания в свою эпоху, свое тело, свой язык, как говорится, из «не своей тарелки» прямо в свою, в дом бытия. Выразить это онтологически необходимо цитатой: «Бытие, воплотившись в естестве, возвращается к себе при очищении естества, что не означает отбрасывание последнего, но как раз его гармоничное проявление как таковое».[30]

Толкования катарсиса как очищения организма появляются на протяжении всей истории, выявляя иммунную функцию катарсиса, однако эта функция несет только часть смысла катарсиса, мы считаем необходимым соединить её с ноологической теорией Лосева, трактующейся как учение о вечно сияющей катартически-просветленной, блаженной перво-энергии всеобщей умной Сущности. Курс на объединение этих частей был взят по причине совпадения Нуса Аристотеля, медицинских толкований катарсиса и функционального назначения иммунитета в схеме акта рефлексии. В ноологической теории А.Ф. Лосева, где указывается на метафизическое соответствие трагедии всей мировоззренческой концепции космологии Аристотеля, сводится воедино трагическое очищение и учение о блаженном самодовлении ума. «Это блаженное самодовление, наступающее после пережитого его разрушения, и есть подлинное «очищение», о котором говорит Аристотель».[31] Ум, содержащий в себе потенциально все формы инобытия, в какой-то момент расслаивается, отправляя часть себя в путь, ради познания себя, однако чтобы завершить весь цикл в полной мере, и необходим катарсис от инобытия. Применительно к трагедии А.Ф. Лосев рассматривает личности как отдельные Умы, которым, чтобы познать самих себя, нужен факт свершившегося в их судьбе преступления. «Очищение стало возможным только потому, что были факты и ужасающие факты, и вот теперь наступило освобождение от них. Но это стало возможным также и потому, что теперь наконец-то нет этих ужасающих фактов, и ум, очистившись от них, стал самим собою, утвердив себя как свою чистую действительность»,[32] — пишет русский философ. Сопровождается это метафизическое действо страхом перед тьмой инобытия разделяющегося Ума и состраданием к участникам преступления, продолжается катарсисом – очищением или поворотным моментом, далее идет возврат к себе в котором Умы накрывает волна удовольствия.

Катарсис, по сути, производит действия, ведущие к результатам аналогичным, что и у биологического иммунитета. «Всё то, что совершает искусство, оно совершает в нашем теле и через наше тело».[33] Борьба за сохранение гармоничного существования не дает внешним агентам, несущим опасный либо чужой код, проникать во внутреннее пространство организма и в том и в другом случае. Если же они проникают, как заметил Пастер, ослабленными или убитыми, в случае инфекции, или в искусственном виде, в случае жизненного волнения, включается иммуно–катарсическая реакция. Например, получив катарсическое воздействие на просмотре трагедии Шекспира «Отелло», любой человек получает порцию антиаффекта ревности, гасящего его разрастание в следующем событии его жизни, вызывающем аффект ревности. И действительно, невозможно, будучи под впечатлением от разыгранного на сцене, и услышав сразу после этого намеки от кого-то, типа Кассио, на неверность горячо любимого человека, вспыхнуть жаждой крови или за «попранную изменой» честь, как это делает персонаж Отелло.

Антиаффект выступает центральной категорией в предложенной здесь новой иммунологической теории катарсиса. Предположительно антиаффект может вырабатываться иммунной системой в случае распознавания опасности, то есть под влиянием сильного, быстротечного впечатления. А так как «только нервная и иммунная системы могут хранить полученную информацию и использовать её в последующей жизнедеятельности, то есть обладают свойством памяти»,[34] то вероятно клетки памяти фиксируют код эмоции, приводящей к потенциальной угрозе, и передают его в костный мозг, готовый отреагировать в любой момент. Тревога, звучащая во время наступления возбуждения, является первой стадией процесса катарсиса, наступающая за этим фаза расслабления дает отдых напряженному организму, воспроизведшему акт блаженного самоедства.

При периодической тренировке процесс возбуждения и торможения получается контролируемый и подверженный регуляции и познанию собственной самости, в противоположность безмерно разрастающемуся либо непроявленному, сокрытому и как следствие потенциально опасному аффекту для необученного данной схеме организма. По аналогии такая опасность угрожает в ситуации, когда можно надорваться, подняв «не свой вес».

В трактате нейрофизиолога И.В. Семенова «Теоретические вопросы этиологии, патофизиологии, патоморфологии и культурологии духовно-психосоматических болезней» клиническая картина аффективно-когнитивной контрструктуры описывается так: «…этому соответствует общее или (поначалу) парциальное возбуждение головного мозга, преимущественно кортикально-субкортикальных структур правого эмоционального полушария (у правшей) с эпицентром в правой теменно-затылочно-височной области (фронтальный конвекс нередко бывает заторможен – правополушарная гипофронтальность, или гиперактивен в дискретно-прерывистом режиме – дисфронтальность). Активность структур левого (как принято считать) логического полушария, наоборот, диффузно снижается. Такая, различная по полушариям, реакция является признаком адекватного реагирования центральной нервной системы на аффективно-когнитивную перегрузку (психоэмоциональный стресс) и свидетельствует о потенциально хорошем прогнозе; в то время как обратная картина, наоборот, прогностически менее благоприятна».[35] Левое полушарие у большинства людей ответственно за логику и аналитику, в правом задействуются творческие механизмы. Подобное Семенову мнение, только в сфере искусства из предыдущей эпохи модерна транслирует Брехт. В заметке о «Поэтике» Аристотеля он заявляет, что «восприятие зрителем художественного произведения, его сопереживание в понимании Аристотеля не происходило во времена Аристотеля так же, как это имеет место сейчас, в эпоху высокоразвитого капитализма». Брехт указывает конкретно на тот тип восприятия, в отношении которого катарсис не срабатывает: «Трезвое, критическое, отталкивающееся от реальных жизненных трудностей восприятие зрителя не является основой для катарсиса». Данное замечание конечно же актуально и сегодня, так как для того чтобы воспринять катарсис необходим миф, переориентирование на периодическое правополушарное восприятие. Хотя мир и полон трагедии, происшествия из новостной ленты не приносят катарсических следствий из-за не целостной картины, отсутствия понимания многочисленных причин и случайностей, мотивов, приведших к катастрофе. По мнению Лосева, «пережить очищение можно только путем вживания в самые происшествия и в их собственную логику. Логика очищения не есть логика силлогизмов, но логика жизни».[36] Эта же логика жизни безусловно присутствует и в иммунитете, который видимо является частью того обширного процесса катарсиса, который еще не полностью изучен, как впрочем и иммунитет. По крайней мере, на стадии возбуждения он видимо еще не участвует, а подключается после первой стадии, и таким образом вносит в катарсис свою необходимую лепту. Обосновать это можно тем, что «в психологии энтузиастических страстных служений древние различали два момента: переживание душевного возбуждения (пафоса) и его успокоительное разрешение (катарсис)».[37]

Вид определенной возбудимости, как взятая для примера ревность, гасится на стадии отведенного ей времени возбуждения, дальше включается защитная и освобождающая система. В результате — предохранение от стресса, ведущего к разрушению внутренних систем и внешних связей организма.

Подведем итоги. Идея катарсиса выдержала испытание временем. На протяжении веков она несет свои очистительные и защитные свойства, сокрытые от стереотипного подхода. Отсутствие специальной терминологии и биологических обоснований на клеточном уровне не явились, однако, препятствием для мудрецов прошлого описать свои интуитивные знания, что означает необходимость более внимательно осмыслить их послания потомкам. Факт отсутствия противоречий в современном толковании иммунитета и знаниях наших далеких классиков философии дает возможность отрефлексировать эти положения и вывести из них то полезное, что может пригодиться человеческому сознанию.

Изучив и сопоставив материалы, касающиеся современного термина иммунитета и древнейшего понятия катарсиса, выяснилось, что они тесно связаны, отсвечивают общими функциями и являются частью одного целого.

В результате синтеза смыслов исследуемых терминов с философской, биологической и медицинской точек зрения выводится иммунологический аспект катарсиса, в котором понятие антиаффект гипотетически открывает механизм катарсического очищения иммунной системой на клеточном уровне. Обучающей и образовывающей программой для иммунитета с позиции иммунологической теории по аналогии с катарсисом будет периодическая тренировка актов возбуждения и торможения. Объединив телесный и душевный катарсис посредством иммунной системы с такой точки зрения получаем не что иное, как сущее, отражение, имеющее онтологические основание в определенной метафизической конструкции бытия.

_______________________________________

Список литературы

1. Аристотель. Сочинения. Том 4. Политика, Поэтика. М., 1983.

2. Аристотель. Метафизика. Киев, 2002.

3. Аронова Е.А. Иммунитет. М., 2006.

4. Беляев М. Катарсическая предыстория психоанализа. СПб., 2007.

5. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986-87.

6. Галактионов В.Г. Иммунология. М., 2000.

7. Досократики. Минск, 1999.

8. Иванов В. И. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994.

9. Иммунофизиология. СПб., 1993.

10. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Книга 2. М., 1994.

11. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.

12. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975.

13. Макуренкова С. Катарсис: к первоосновам понятия. СПб., 2007.

14. Д. Мейл, Дж. Бростофф, Д. Б. Рот, А. Ройтт. Иммунология. М., 2007.

15. Платон. Федон, Софист, Федр. М., 1999.

16. Платон. Государство. М., 1999.

17. Позднев М.М. Психология искусства. М., 2010.

18. Романенко Ю.М. Бытие и естество. СПб., 2003.

19. Семенов И.В. Теоретические вопросы этиологии, патофизиологии, патоморфологии и культурологии духовно-психосоматических болезней. Трактат. Барнаул, 2005.

21. Францева – Дозорова Е.Н. Философы и музыка. М., 2007.

22. Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989.

23. Хью Р.Б.Барбер. Иммунобиология для практикующих врачей. М., 1980.

24. Шевцов А.А. Очищение. СПб., 2006.

25. Шестаков В.П. Метаморфозы трагического сознания. СПб., 2007.

 

 



[1] Галактионов В .Г. Иммунология. М., 2000. С. 4.

[2] Д.Мейл ,Дж.Бростофф, Д.Б.Рот, А.Ройтт. Иммунология. М., 2007. С. 3.

[3] Галактионов В.Г. Иммунология. М. 2000. С. 8.

[4] Аронова Е.А. Иммунитет. М., 2006. С. 11.

[5] Хью Р.Б.Барбер. Иммунобиология для практикующих врачей. М., 1980. С. 7.

[6] Д.Мейл ,Дж.Бростофф, Д.Б.Рот,А.Ройтт. Иммунология. М.,2007. С. 3.

[7] Иванов В. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994. с. 20.

[8] Иванов В. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994. С. 208.

[9] Шевцов А.А. Очищение. С. 403.

[10] Иванов В. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994 с.199

[11] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и позняя классика. М., 1975 с.192

[12] Францева – Дозорова Е.Н. Философы и музыка. М., 2007 с.33

[13] Платон. Государство. М., 1999. 600 b. С. 395.

[14] Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989. С. 332.

[15] Иванов В.И. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994. С. 200.

[16] Платон. Федр. М., 1999, 244 е, С. 153.

[17] Платон. Софист. М., 1999, 228 а, С. 290.

[18] Иванов В.И. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994. С. 24.

[19] Позднев М.В. Психология искусства. М. 2010. С. 814.

[20] Аристотель. Сочинения. Том 4, Поэтика М., 1983. С .642, 1342а10.

[21] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Книга 2. М., 1994. С. 86.

[22] Д.Мейл. ,Дж.Бростофф. ,Д.Б.Рот,А.Ройтт. Иммунология. М., 2007 С. 3.

[23] История эстетики. Т.2 С. 217-218.

[24] Иванов В.И. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994, С. 208.

[25] Беляев М. Катарсическая предыстория психоанализа. Шестаков В.П. Метаморфозы трагического сознания. СПб., 2007. С. 53.

[26] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975. С. 195.

[27] Беляев М. Катарсическая предыстория психоанализа. Шестаков В.П. Метаморфозы трагического сознания. СПб., 2007. С. 53.             

[28] Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1987. С. 9.

[29] Макуренкова С. Катарсис: к первоосновам понятия // Шестаков В.П. Метаморфозы трагическог сознания СПб., С. 45-46.

[30] Романенко Ю. М. Бытие и естество. СПб., 2003. С.646.

[31] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1975. С. 742.

[32] Там же с. 746

[33] Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986. С. 320.

[34] Иммунофизиология. СПб., 1993. С. 7.

[35] Семенов И.В. Теоретические вопросы этиологии, патофизиологии, патоморфологии и культурологии духовно-психосоматических болезней.Трактат. Барнаул, 2005. С. 159.

[36] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С. 743.

[37] Иванов В.И. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994. с. 207.

  


© Платоновское общество, 2011 г.
НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ