|
|
Ковалев Н. И., магистр филологии, Южный Федеральный
Университет
На протяжении всего творчества немецкий
поэт-экспрессионист Готфрид Бенн (1886-1956) обращался к различным
античным темам и мотивам. Вероятно, из всех античных авторов наиболее
часты в его текстах отсылки к Платону. При этом на протяжении жизни
представление Бенна о Платоне претерпело значительную метаморфозу. По
словам В. Водтке, исследователя вопроса «Готфрид Бенн и античность»,
«бенновское понимание Платона, бывшее в его раннем творчестве, под
влиянием обучения в Марбурге у Когена и Наторпа,
негативно-полемическим, решительно преобразилось благодаря <…> отказу от
неокантианской трактовки Платона Паулем Наторпом» [2, 209].
Наторп, автор вышедшей в 1903 г. книги
«Учение об идеях Платона», был известен своей трансцендентальной трактовкой
Платона, однако при своем анализе философа он, по мнению исследователей, «игнорировал
<…> опытно-интуитивные стороны в Платоне» [3, 295]. Отголоски
влияния Наторпа, сближавшего Платона с Кантом и современной ему
идеалистической философией, слышны у Бенна, например, в эссе
«Дорический мир» (1934), где Бенн утверждает, что современные идеалистические
системы отстоят от Платона не дальше, чем от данных современных эмпирических
наук. Для Бенна это, однако, ни в коей мере не уничижительная
характеристика, напротив, это доказательство тесной связи современности с античностью
и платоновским учением, в частности.
Наиболее часто платоновские мотивы и образы
появляются в эссеистике Бенна. Так, в том же «Дорическом мире» Бенн
аттестует Платона как «последнего дорийца по духу», противопоставившего своей
эпохе распущенности спартанскую дисциплину духа. В этом эссе Бенн цитирует
диалоги «Феаг» и «Государство».
Однако наиболее значимыми для Бенна были другие
диалоги, в которых разрабатываются интересовавшие его на протяжении всего
творчества идеи: платоновский анамнезис («Федр») и платоновская концепция
любви («Пир»).
Герои этих двух диалогов фигурируют в эссе
«Паллада» (1943). «Пир» является важнейшим интертекстом для эссе, а главным
образом, перекочевавшим в эссе из диалога, становится образ Диотимы,
излагающей Сократу учение об Эросе. Бенн несколько карикатуризирует эту
знаменитую сцену, у него Диотима причесывается, используя лысину Сократа в качестве
зеркала. Это можно рассматривать как метафорическое изображение нарративной
стратегии Сократа, в своей речи об Эросе пересказавшего речь мантинеянки,
послужив таким образом своеобразным зеркалом, ретранслятором ее мыслей.
Другое же упоминание Диотимы, напротив, лишено
всякого иронического контекста и преисполнено экспрессионистской патетики:
Бенн внезапно восхищается красотой волос и губ Диотимы, отраженных в уже
знакомом нам зеркале. Это эссе написано Бенном в полемике с Эрнстом
Бергманном, автором книги «Дух познания и материнский дух» (1932), чье
видение античности как победы понимаемого сугубо в негативном смысле
патриархата высмеивается Бенном, так что вполне возможно, что здесь Бенн
подражает стилю Бергманна, завершающему одну из глав своей работы такими
словами: «Когда уже царила Афина, среди эллинов еще был жив дух великих женщин
доантичной поры, он жил и в Феано Пифагора, в Диотиме Сократа и Платона,
в Медее, Ифигении и Электре, в божественной Сапфо» [1, 248].
Характерно, что образ Диотимы у Бенна более не появляется, быть может,
ассоциативно накрепко связавшись у него с этим выступлением сторонника
матриархата.
Бергманн сводит Платона к бытовым
подробностям, его больше беспокоит, чем занимался Сократ со своими учениками,
чем то, о чем они говорили. В частности, он позволяет себе домыслить
диалог «Федр» следующим образом: «Вот Сократ с Федром гуляют у Иллиса.
Уже виден прорыв божественного Эроса из мира идей. Двое мужчин ложатся в траву,
говорят о влечении к «сверхчувственному» и к миру чистых
форм, нежно целуются и приносят жертвы богу у струящегося серебром
ручья, под шелест платана» [1, 284]. Бенн ограничивается в «Палладе» иронической
перефразировкой этого пассажа, спрашивая, подражая негодующей интонации
Бергманна, что они там делали под платаном, и отвечая лишь, что это не
понравилось бы «матери всего» (намек на Великую Мать, один из главных образов
текста Бергманна).
В повести «Птолемеец» рассказчик вновь
обращается к теории припоминания Платона, после краткого экскурса в историю
понятия он говорит, что и сам часто испытывал подобные состояния.
Количество отсылок к Платону увеличивается
в творчестве Бенна 30-50-х гг., до этого у поэта встречаются
лишь спорадические упоминания о философе.
Предметом пристальнейшего интереса Бенна служил
также диалог «Государство». Разумеется, он интересовал поэта прежде всего описанием
судьбы своих коллег по ремеслу в идеальном обществе. В этом контексте
Бенн размышляет в автобиографическом эссе «Жизненный путь
интеллектуалиста» (1934) о различии культуртрегера и «кунсттрегера»
(носителя искусства) и о судьбе последнего в утопии Платона.
Однако Бенн возлагает-таки на государство по-платоновски большие ожидания.
«Дорический мир» представляет собой видение воинственного государства,
покровительствующего искусству, а в эссе «Системы отчета» он говорит о «трепете
идеала, который со времен Платона окружил государство». Однако этот трепет, по
Бенну, в новейшее время исчез, и, анализируя современные взаимоотношения
искусства и власти, Бенн с горечью констатирует в эссе «Искусство
и государство», что ни одно государство не сделало для поддержки искусства
ничего хорошего.
Тенденция на сближение платоновского учения с современностью
проявляется у Бенна и в «Речи к 60-летию Генриха Манна»
(1931), где великий философ неожиданно назван «вторым немцем» после Гераклита.
По мнению Бенна, платонизм – это то же «гегельянство, даже если тогда и не
было никакого Гегеля». В научной картине мира, равно характерной, по
Бенну, и для эллинов и для немцов, действует гераклитовский закон panta rei, все находится в постоянном течении и изменении, отсюда этот
«далеко идущий параллелизм между греческим и немецким духом».
Таким образом, уже из беглого обзора наследия
Бенна видно, как важны были для него платоновские идеи: прежде всего идея анамнезиса
из «Федра», а также концепция любви из «Пира» и утопия из диалога
«Государства». На протяжении всего своего творчества Бенн возвращался к этим
темам, порой меняя свое к ним отношение, но неизменно признавая их
важность и подчеркивая их современность.
Литература
1. Bergmann E. Erkenntnisgeist und Muttergeist.
Breslau, 1933
2. Wodtke W. Die Antike im Werk Gottfried Benns //
Orbis Litterarum. 1961. Vol. 16. Issue 3-4. P. 129-238
3. Лосев А. Очерки античного символизма и мифологии. М., Мысль, 1993
|
|
