|
|
Прокопенко В. В., д. филос. н.,
доц., Харьковский национальный университет им. В. Н. Каразина
Те процессы, которые мы будем называть
нарратологическим поворотом в исследованиях Платона, были обусловлены
двумя рядами причин: во-первых, общей ситуацией в методологии гуманитарных
наук второй половины ХХ ст., когда появилось само понятие наррации, нарратологии
и когда исследования нарраций в психологической, социологической и исторической
науке продемонстрировали впечатляющую эффективность.
Во-вторых, для такого поворота существовали
причины внутри самой науки о Платоне. К этому времени в исследованиях
платоновских текстов стал очевиден кризис классической доктринальной парадигмы,
восходящей еще к Ф. Шлейермахеру. Генетическая парадигма К.Ф. Германна
дополнила доктринальное прочтение платоновских текстов историческим измерением,
но при этом столкнулась с никак не решаемой проблемой составления надежной
хронологии Corpus Platonicum. Стилометрические
исследования, призванные решить эту проблему, показали только то, что в стилистическом
отношении тексты Платона разделяются на три группы, но хронология их создания
остается преимущественно результатом допущений и конвенций. Надежды,
которые были вызваны у многих исследователей появлением в середине
столетия революционных работ К. Гайзера и Г.-И. Кремера, а также
разработкой нетрадиционной методологии прочтения Платона в школе Лео
Штрауса, так и не оправдались. Несмотря на сохраняющийся интерес к тюбингенскому
и штрауссианскому прочтению платоновских текстов, вовсе не эзотеризм стал
магистральной линией платоноведения.
Роль своеобразного мэйнстрима в современных
исследованиях Платона играет в последние десятилетия т.н. драматический
(жанровый, диалогический) подход, возникший в результате обострившегося внимания
исследователей к особенностям платоновских нарраций. В предисловии к коллективной
работе программного характера «Третий путь: новые направления в исследованиях
Платона» Ф. Гонсалес резюмирует ситуацию, сложившуюся в платоноведении
второй половины ХХ века: «Унитаристская, генетическая (developmentalist) и «эзотерическая» парадигмы могут быть рассмотрены, как попытки
объединить распространенную концепцию систематической философии Платона с явно
несистемной фрагментарной и открытой (open-ended) формой его произведений. Альтернативой этой «догматической» парадигме
является «скептическая» парадигма. Если эта последняя сама по себе является
ущербной, как я это утверждаю, тогда требуется третья парадигма,
отличающаяся от любой из названных Реале» [3, с. VIII.]*
* Скептической
парадигмой здесь называется прочтение Платона так, как оно представлено,
например, в работе Джулии Эннес «Платон – скептик» [1]), где платоновские
диалоги рассматриваются исключительно как образцы жанра «Σωκρατικοὶ λόγοι». Упоминание о Дж. Реале здесь вызвано
полемикой с его концепцией трех парадигм: неоплатонической, классической
(1800 – 50-е гг. ХХ в.) и эзотерической в работе «I tre paradigmi storici nell`interpretazione
di Platone e i fondamenti del Nuovo paradigma» (Napoli: Instituto Suor Orsola Benincasa, 1991).
Эта новая парадигма, устраняющая, как считают ее
сторонники, недостатки и односторонности предшествующих способов прочтения
Платона получила название драматической (жанровой, диалогической). Ее
сторонники обращают внимание на то, что догматическое видение Платона (в различных
версиях) изначально доминировало в платоноведении и, следовательно, именно
его сторонники отвечают за все упущения в исследованиях платоновских
текстов. Основатели драматического подхода предлагают обратить внимание на саму
форму сочинений Платона, считая особенности драматургии Платона существенными для
понимания сути его философии. При этом, полагают они, неминуемо придется
пересмотреть вопрос о том, насколько могут быть отнесены к ней те
концепции, которые традиционно считаются платоновскими: теория идей, бессмертия
души, знания как припоминания. Такое чтение Платона, при котором в стороне
оказались важнейшие, как ранее считалось, темы, было встречено настороженно –
первые работы драматического направления (Ч. Кана, Дж. Пресса, В. Техеры)
вызвали множество возражений.
В этих дискуссиях и сформировались
основные принципы драматической стратегии в платоноведении, главным из которых
есть признание презумпции компетентности автора, предположение, что использование
сложной композиции полилога является необходимым и оправданным основной
целью произведения. Целью платоновского диалога не является утверждение определенной
концепции, пусть даже и через опровержение противоречащих ей взглядов (а только
это могло бы оправдать присутствие в диалогах всех этих второстепенных
персонажей) – слишком часто повторяется ситуация, когда диалог заканчивается
вроде бы ничем. Так же, как у Л. Штрауса, серьезные сомнения у «драматистов»
вызывает идея привилегированности в диалогах именно сократовской точки
зрения.
«Драматисты» исходят из того, что сама
философская природа вопросов, обсуждаемых в диалогах, не предполагает
возможности окончательного ответа на них. Платон, по их мнению, сознательно
оставляет диалоги принципиально открытыми, предлагая множество путей дальнейшего
развития мысли. Эту открытость платоновских диалогов большинство сторонников
драматического подхода стараются сохранить и в собственных
исследованиях, когда утверждают необходимость комплексного подхода к творчеству
Платона.
Подводя предварительные итоги, следует сказать о том,
что современное состояние исследований Платоновского вопроса в мировом
платоноведении характеризуется постепенным превращением драматического подхода в магистральное
направление платоноведения. Именно благодаря нарратологическому прочтению платоновских
текстов мы начинаем наблюдать признаки преодоления отчуждения платоноведческих
парадигм друг от друга. Толерантность драматической парадигмы оказалась
чрезвычайно привлекательной для исследователей. Во многом благодаря
распространению этого подхода, исследователи античности открыли для себя
перспективы усвоения тех идей европейской философии, которые изначально были
довольно далеки от платоноведческой проблематики (например, М. Бахтина).
Результатом стало появление таких новых подходов к прочтению Платона,
которые носят синтетический характер и уже не могут быть однозначно отнесены
ни к одной из выделенных нами парадигм («двухуровневый подход» Х. Теслеффа,
«вызывающий» подход М. Берд, концепция мультичтения Дж. Пресса).
Однако, на наш взгляд, современное драматически
ориентированное платоноведение остается несколько идеологически раскоординированным.
Впечатляет холистичность «драматизма», когда все детали и обстоятельства
сюжета и композиции, все случаи применения Платоном тех или иных
поэтических и риторических инструментов тщательно исследуются в контексте
их роли в создании целостного текста, старательно анализируются реплики
самых, казалось бы, малозначительных персонажей. Однако драматические
исследования явно избегают ответа на вопрос о телеологии самих
платоновских текстов, так что неясно, к чему Платону эти усилия, если идеи
можно изложить в традиционной повествовательной манере, а для жанра
трагедии или комедии, тщательно выписанные и непростые для понимания
диалоги о сложных философских вопросах, кажутся излишними. Это отсутствие
не только ответа, но и ясно артикулированного вопроса о контексте
платоновского текста составляет на сегодня, по нашему мнению, основную проблему
современного драматически ориентированного западного платоноведения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Annas J. Plato, the sceptic /
Oxford Studies in Ancient Philosophy. – New-York: Oxford University Press. – 1992. – Supplement. Vol. – P. 43 – 72.
2. Plato’s dialogues: new studies and
interpretations / [edited by Gerald A. Press] – Lanham: Rowman & Littlefield Publishers Inc., 1993. –
277 p.
3. The Third Way: New Directions in
Platonic Studies / [ed. by Gonzalez F. J.]. – Lanham: Rowman &
Littlefield. 1995. – 269 p.
|
|
