|
|
Стародубцева Л. В., д. филос. н., профессор,
Харьковский национальный университет им. В. Н. Каразина
Если согласиться с А. Уайтхедом,
полагавшим, что вся философия есть развернутый комментарий к Платону, то
придется вынужденно смириться и с тем фактом, что вся сфера рефлексий
над феноменом медиа, так называемая медиа-теория – от В. Беньямина до
М. Маклюэна и Р. Дебрэ – не что иное как своего рода развернутый комментарий
к знаменитому фрагменту из диалога «Федр» (274b-275b), в котором фараон Таммуз беседует с богом Тотом – «египетским
Тевтом» – о том, что изобретение письменности погубило память. Концептуальное
зерно этого диалога: «Это (то есть письмена) убьет то (то есть память)», –
словно бы усиленное эхом бесконечных самоповторов, с неизбывным
постоянством воспроизводится во множестве исторических вариаций на тему
интеллектуальных медиа-паник и медиа-фобий: кажимость того, что станок
Гутенберга станет убийцей письменности (вспомним небезызвестную «реплику» к упомянутому
платоновскому сюжету в романе «Собор Парижской Богоматери» В. Гюго), так
же, как и изобретение фотоаппарата уничтожит живопись, появление кинематографа
приведет к смерти театра, триумф телевидения обернется поминками над
кинематографом, нелинейный гипертекст Всемирной паутины погубит классический
линейный текст et cetera. Не случайно именно с размышления над
платоновской мыслью о письменности и памяти начиналась лекция У. Эко
«От Интернета к Гутенбергу: текст и гипертекст», в которой
итальянский мыслитель утверждал, что сегодня мы находимся «в конце истории
с убийствами», прологом которой был платоновский первотекст, а эпилогом
станет изобретение электронной словесности. Очевидно, любое открытие в сфере
медиа происходит под знаком этой затянувшейся на несколько тысячелетий «истории
с убийствами». И у нас нет достаточных оснований полагать, что
эта история близится к завершению. Напротив, это «история с продолжением»,
способная разрешиться разве что очередной медиальной революцией и новой
волной медиа-философских размышлений. Заметим, что в упомянутых
исторических контекстах прорекаемому убийству всякий раз так и не суждено
было совершиться. Новая медиальная оболочка лишь набрасывалась поверх прежней,
образуя сложную, многослойную структуру взаимно мерцающих, как бы вложенных
одна в другую медиасфер, вступающих друг с другом в интригующую
«игру в бисер», правила которой с известной долей условности можно
поименовать «Платон и медиа».
|
|
