Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ XXII

Корпус текстов Платона в истории его интерпретаций - 2


Оглавление

Диалектика единого в философии Платона и Гегеля

Протопопов И. А.

(к. филос. н, СПбГУАП)

Рассматривая платоновскую философию, в своих «Лекциях по истории философии», Гегель утверждает, что истинная понятие диалектики состоит в обнаружении необходимого движения противоположных друг другу идей, результатом которого выступает не разрешение их в ничто, но их положительное отрицательное единство. При этом нельзя сказать, что сам Платон видел сущности диалектики в достижении единства противоположностей мыслимых в одной идее, поскольку считал что задачей диалектики является «различать все по родам, не принимать один и тот же вид за иной и иной за тот же самый»[1]. Тем не менее, несмотря на то, что у Платона мы не находим полного сознания такой природы диалектики, когда она связывается с принципом противоречия, Гегель считает, что мы находим ее саму в ее высшем определении. Спекулятивное величие платоновской диалектики основывается на понимании сущности всего сущего и его умопостигаемого бытия в виде идеи. Гегель в частности поясняет, что своим учением об идеях Платон открыл интеллектуальный мир, который не только не находится по ту сторону бытия сущего, но образует как конкретно всеобщее постигаемую разумом действительность всего сущего[2].

Диалектику идей в ее высшем понимании мы находим, как считает немецкий мыслитель, только в трех диалогах Платона: «Филебе», «Софисте» и «Пармениде». При этом вопреки тому, что «Пармениду» недостает явно высказываемого единства противоречий, именно в нем, как считает Гегель, мы находим диалектику этого единства в разработанном виде. Формулируя общую проблему учения об идеях, Платон видит ее в установлении возможности существования многого, исходя идеи единого. Главный принцип платоновской диалектики единого, по Гегелю, состоит в том, что положение единое есть, противоположно само себе и означает, что оно есть не единое, а многое. Таким же образом и многое само по себе есть не многое, а противоположное этому многому единое[3]. Платоновский Парменид начинает диалектическое рассмотрение единого самом по себе с предположения о его существовании и несуществовании, и ставит задачу выяснить, что следует из этого как в отношении его самого, так и в отношении многого[4].

Прежде всего, Платон  устанавливает общее различие единого и много, в том отношении, что единое не может никоим образом быть иным как многим (абсолютное полагание единого с выводами для единого). Единому также не могут быть свойственны никакие определения, имеющие отношение ко многому: целое и части, пребывание в самом себе и в ином, движение и покой и т. д. Главное же, что выясняется - это то, что единое само по себе не может быть тождественно ни себе самому, ни иному, а также не может отличаться от себя и от иного[5]. В результате из того, что единое безусловным образом существует, Платоном делается ключевой вывод, что оно именно в силу этого не существует как единое и вообще не существует[6]. Таким же образом, поскольку единое не существует как целое и части, то ничто иное не будет единым и не может быть ему причастно, и поэтому также не существует (абсолютное полагание единого с выводами для иного). Если же существование единого принимается само по себе независимо от последствий, то оно будет причастно бытию как иному, и тем самым, будет в самом себе сразу единым и многим, т.е. противоположным самому себе[7].

Таким образом, единое как существующее должно быть в гегелевском смысле противоположным и противоречащим самому себе, так как оно одновременно есть и единое и многое, и целое и части, причем не в различных отношениях, но в одном и том же отношении, в качестве существующего единого. Мы можем сказать, что единое тождественно с собой и иным, и отлично от себя и иного. Единое, противоречащее себе самому, существует, будучи тождественным и различным с самим собой как иным. Только такая противоположность в бытии единого делает возможным возникновение и бытие многого, которое возникает «вдруг» разом и вместе с возникающим в качестве многого единого, но именно эта противоположность означает  отрицание единого как единого самого по себе[8]. Но причастное единому многое будет само по себе не единым, а многим, что означает, с одной стороны, отрицание единого как существующего, а с другой, - предполагает его как единое само по себе, но уже как несуществующее.

Утверждение, что единое не существует (относительное отрицание единого с выводами для единого) не противоречит, согласно Платону, его природе, но напротив, предполагает в соответствии с сущностью единого его понимание как отличного от иного, несмотря на соотношение с ним в самом себе. При этом мы, познавая единое, исходим из его сущности и мыслим ее в отношении бытия и небытия, независимо от того существует само единое, таким же образом как сущность иного как многого. Единое будет тождественно с собой и отлично от иного, будет подобно себе и неподобно многому, но самое главное, - в качестве несуществующего единое должно положительным образом быть, существовать[9]. Мы можем сказать, следуя платоновским положениям, что единое есть несуществующее единое не просто в наших мыслях о нем, но и само по себе в бытии[10]. Несуществующее единое, чтобы быть несуществующим должно быть связано с небытием тем, что оно есть несуществующее, равно как и существующее для полноты своего бытия должно быть связано с небытием тем, что оно не есть существующее.

В результате Платон делает относительно единства бытия и небытия в «Пармениде» такого же рода вывод, что и в «Софисте». Единое как несуществующее причастно бытию и представляет собой положительное единство противоположностей тождества и различия с самим собой как иным, в отличии от иного как многого, которое существуя оказывается причастного небытию. Единое есть одновременно существующее и несуществующее. Несуществующему единому как тождественному с самим собой в виде существующего будут относиться категории покоя и движения тождества и различия и т. д. Если же мы рассмотрим, как обстоит дело с иным как многим в случае если единое относительным образом не существует, то увидим, что иное будет иным уже не по отношению к единому, но только по отношению к иному (относительное отрицание единого с выводами для иного). Поэтому оно будет иным по отношению к самому себе, так как иначе оно как многое вообще не существовало бы.

Такое многое будет и беспредельным и имеющим предел, и тождественным себе и отличным от себя, т.е. будет существовать как противоречащее себе. Но если единое безусловным образом не существует (абсолютное отрицание единого с выводами для единого), то единого не в каком-то отношении не существует, как считалось раннее, оно вообще не будет причастно бытию, так как его вообще нет. Если же единого вообще нет, то ничто из иного не может существовать и быть многим, оно не будет ни тождественным ни отличным от себя (абсолютное отрицание единого с выводами для иного), поскольку, если единого нет, то нет вообще ничего. Какие выводы мы можем сделать из рассмотрения платоновской диалектики единого и иного? Бытие единого как отличного от иного без соотношения с небытием приводит к отрицанию самого единого и многого и делает их невозможными (абсолютное полагание единого с выводами для единого и иного).

Таким же образом, безусловное небытие единого делает его не только несуществующим, но и отрицает его собственную определенную сущность, а также делает невозможным существование иного как многого (абсолютное отрицание единого с выводами для единого и иного). Только противоположные и противоречащие друг другу утверждения о существовании и несуществовании единого как  единого раскрывают его как в отношении себя самого, так и в отношении иного как многого. Действительное соотношение противоположных определений существующего единого как тождественного и отличного от себя и от иного раскрывают его бытие в виде единого, и в то же время осуществляют его уже не в качестве единого, а многого. Но только положительное единство противоположностей тождества и различия единого с самим собой как иным в отличие от иного как многого осуществляет единое и многое в них самих таким образом, что несуществующее единое полагается как существующее в своей сущности в отличие от иного как существующего многого  (относительное отрицание единого с выводами для единого).  

Общий вывод из всего диалектического рассмотрения единого и иного формулируется Платоном таким образом, что существует ли единое или не существует, то оно само и иное по отношению друг к другу существуют и не существуют, являются и не являются[11]. Считается, что этот вывод скорее отрицательный, тем не менее, он может трактоваться и положительно, а именно единое само по себе отрицательно соотносится с самим собой в «Пармениде», но в этой своей отрицательности оно положительно осуществляется или полагается. Единое имеет само по себе отрицательную природу и есть отрицательное соотносящееся с собой отрицательное единство противоположностей, понятие такого отрицательного единство является как раз ключевым для гегелевской диалектики.

Это понятие было в общем виде было высказано в развитом виде после Платона, как считал Гегель, в неоплатонической традиции у Плотина и Прокла, правда, не в отношении самого единого, но в отношении ума как бытия, в котором существуют противоположный друг другу идеи, полагаемые как тождественные единому бытию ума. Собственно же платоновская диалектика единого и многого осмысливается и преобразуется в гегелевской Логике в учении о бытии. Единое, понимаемое как одно, трактуется Гегелем в виде соотносящегося с собой отрицательное единство бытия, выступающее не простым, а положенным в самом себе утвердительным ничто, из которого возникает иное как многое[12]. Это единое «одно» соответствует платоновскому единому, которое при предположении своего безусловного существования оказывается несуществующим и отрицает само себя как единое, а также единому, которое при предположении своего несуществования абсолютным образом  отрицает само себя. Многое в виде многих «одних» возникает в силу отрицательного соотношения единого одного с самим собой, которое мыслится в виде «соединения соотношения с иным и соотношения с самим собой»[13]. Возникновение многих «одних» через самополагание единого «одного» в качестве иного, сравнивается Гегелем не только с платоновской диалектикой единого и многого, но и с учением об атомах и пустоте у Демокрита,  лейбницевским учением о монадах, и наконец, с кантовской теорией построения материи из противоположных сил притяжения и отталкивания. 

При этом отрицательное соотношение  «одного» с собой Гегель понимает как отталкивание[14]. Таким образом понимаемое возникновение многих «одних» из единого «одного» соответствует у Платона относительному полаганию единого в его бытии с выводами как для единого, так и для иного. В этом случае единое осуществляется как тождественное самому себе, через различие собой и тождество с иным как многим, притом, что многое осуществляется в самом себе в качестве многих «одних», будучи причастно единому. Такое взаимное  отталкивание многих «одних», образующее их собственное наличное бытие, отрицает или, как утверждает Гегель, исключает изначальное единое как одно, что соответствует у Платона относительному полаганию единого, которое перестает быть единым как тождественное с иным.

Действие силы отталкивания переходит затем у Гегеля в притяжение и полагание единого одного (Das eine Eins), что соответствует платоновскому относительному отрицанию единого с выводами для него самого. Если отталкивание – это прежде всего саморасщепление «одного» на «многие», то  притяжение есть полагание  некоего «одного», отличного от других[15].  У Платона несуществующее единое полагает себя как существующее, отличаясь при этом от всего иного как многого. Однако в собственном смысле даже это относительное отрицание единого приводит к тому, что все иное существует уже не виде многого причастного единому, не в качестве многих «одних», но в качестве такого многого, которое есть иное по отношению к самому себе (относительное отрицание единого с выводами для иного). Эта стадия платоновской диалектики соответствует у Гегеля соотношению  отталкивания и притяжения и переходу от качественной диалектики единого и многого в диалектику количественно определяемого внешнего себе самому себе бытия.   

 

 

 

 



[1] Платон Софист // Собр. соч. в 4 Т. Т. 2 М. 1993 С. 324 (253 d)

[2] См. Гегель Г. Лекции по истории философии: в 3 кн. Кн 2. СПб. 1994 С. 138

[3] См. Там же С. 162-163

[4] Платон  Парменид  // Собр. соч. в 4 Т. Т. 2 М. 1993 С. 360 (137 b)

[5] См. Платон Софист // Собр. соч. в 4 Т. Т. 2 М. 1993  С. 363 (139 b)

[6] См. Там же С. 368 (141 e)

[7] См. Там же С. 373-374 (144 b -145 a)

[8] См. Там же С. 394-395 (156 d -157 b)

[9] См. Там же С. 404 (161 e)

[10] См. Там же С. 404 (162 b)

[11] См. Там же С. 412 (165 a)

[12] См. Гегель Г. Наука логики СПб. 1997. С. 145

[13] Там же С. 144

[14] См. Там же С. 147

[15] См. Там же С. 153

 


© Платоновское общество, 2014 г.

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ