НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
МАТЕРИАЛЫ 1-Й ЛЕТНЕЙ МОЛОДЕЖНОЙ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ с. 43
С. А. Ковалев
РОЛЬ СОЗЕРЦАНИЯ В ФИЛОСОФИИ
ПЛАТОНА И АРИСТОТЕЛЯ
Начиная с основания древнегреческой философии, созерцание играет
ведущую роль в развитии знания и самосознания науки. Греческие
философы первыми открыли, разработали и осмыслили созерцание в рамках
рационального подхода в познании. Причем оно выполняло различные
функции в познавательной деятельности. Созерцание было основой образа
жизни отдельных философов; в другом варианте оно выступало в качестве
метода познания, - (высшей); возможна также его трактовка как
способа мировосприятия. Как правило, когда речь идет о специфических
чертах греческого мировоззрения, то следует указать на то, что оно
было по преимуществу созерцательным. Это относилось ко всем сторонам
жизни греческих полисов. Речь идет о постоянном подчеркивании
превосходства созерцательной жизни (жизни мудреца) в противоположность
трудовой деятельности, политической практике, вообще всякому
действованию. Жизнь мудреца представлялась как постоянное созерцание
божественного, вечного и беспредельного Космоса, представляющее
собой единый живой организм. Причем созерцание высшей истины бытия было
основано на самопознании, на самоиспытании, т. е. движении познания
от индивида к универсуму, через поиск последнего в самом себе. Следует
отметить, что в рациональном варианте созерцание включает в себя
интуицию, умозрение, воображение, фантазию и другие элементы, для него
характерные. Однако сфера действия созерцания этими рамками не
ограничена, как не ограничен ими и человеческий опыт. В иррациональном
опыте созерцание уже выходит за рамки рациональной установки и
ориентируется на мистический, религиозный или другой смысл постижения
Абсолюта.
Итак, многообразие форм созерцания изначально основано на различиях
познавательных установок самого мыслителя. Скажем, часть древнегреческих философов
рассматривала созерцание в качестве образа жизни и смысла своего существования. Его
можно условно определить следующей максимой: умный пытает других, а мудрец самого
себя и через самоиспытание открывает высшие истины, недоступные другим людям.
Классическим примером такого типа философов был Гераклит, утверждавший, что его
никто не учил, а все высшие истины он выпытал из самого себя. По словам Диогена
Лаэртского, Гераклит с детства заставлял себя удивляться себе, "в молодости утверждая,
что он ничего не ведает, а взрослым - что знает все. Он не был ничьим слушателем, а
заявлял, что сам себя исследовал и сам от себя научился"[1].
В Греции, начиная с VI в. до н. э., появляется целый класс людей, которые
посвятили себя созерцательной жизни, т. е. поиску гармонии мироздания, поиску
всеобщих оснований бытия (стихий) будь то Вода, Воздух, Огонь, Земля, Число,
Беспредельное.
Человек был частью этой стихии, а поэтому одной из его задач было спокойно
закончить земную жизнь перед лицом самой стихии, восстановив тем самым целостность
первоначала, которую он нарушил своим рождением и отделением от
него. Анаксимандр так охарактеризовал эту метаморфозу: "А из каких [начал] вещам
рожденье, в те самые и погибель совершается по роковой задолженности, ибо они
выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды [=ущерба] в назначенный срок
времени"[2].
Характеризуя раннюю греческую философию как созерцательную по преимуществу,
следует видеть в этом не слабость ее, а исторически определенный, тем самым и
оправданный метод познания и постижения Абсолюта. Созерцательность у них не есть
бездеятельность, а наоборот, это высшая способность человека, его умственных
возможностей постижения предела познания в его целостности, непосредственности,
единстве, многообразии его проявлений. И хотя вся философская традиция до Платона была в
меньшей степени ориентирована на понятийное мышление, она в своей основе была глубоко
интуитивной, созерцательной. Можно добавить, что ранняя классика еще не знала, не
выделяла в философии такие ее составляющие, как онтология., гносеология, методология и др.
В силу слабого развития науки, доказательство принципов развития, всеобщей
связи, детерминизма осуществлялось не на гносеологическом уровне, а на
космологическом, с включением большого числа мифологических сюжетов, религиозных
и художественных образов.
Следовательно, на этом уровне развития философии не могли еще появиться
системы или теории, построенные на дискурсивно-понятийных основаниях. Мышление
двигалось не от частей к целому, а, наоборот, от целого к его частям. Абсолютно
совершенной "вещью" считалась лишь одна "вещь", одно произведение искусства
- космос, оформленный как единое, живое целое, мирами разгорающийся и мирами
потухающий огонь.
Итак, античное мировоззрение есть созерцание по смыслу своей
познавательной установки на познание гармонии космоса. Однако дать знание космоса
как единого и неделимого без знания частей, его составляющих (в силу неразвитости
науки того времени), мог лишь один способ познания - созерцание (=умозрение).
Здесь следует заметить, что греческие философы делали различия между данными
понятиями, обозначая их одним словом - теория (theoria), в отличие от знания,
связанного с мнением (doxa), источник которого - чувственность. Отсюда следует с
необходимостью, что исторически первой формой теоретического познания было
созерцание (умозрение) с главной установкой на непосредственное и целостное видение
предмета. Конкретное здесь еще логически не развито как единство многообразных
определений. Сама личность философа еще не расщеплена на многообразие тех ролей,
которые он вынужден играть в современном обществе, а представляет собой
органическое целое с космосом. По этому поводу Ницше высказался решительно и
определенно, предлагая рассматривать всех философов до Платона как единое явление,
неразрывно связанное общими идеями и задачами, хотя способы их решения
различались в каждом конкретном способе построения теории. Они говорили сами от
себя, их деятельность направлена на них самих, и в этом смысле они были великими и
смелыми одиночками. И только позднее, начиная с Платона, философская мысль стала
развиваться на основе предыдущих идей, а потому мы уже можем говорить о смешанном
типе философа. "Все эти люди, - пишет Ницше, - вырублены сразу из целого
камня. Между их мыслями и их характером господствует строгая необходимость. У них
нет никаких условностей, потому что тогда не было сословия философов и ученых. Все
они - в великом одиночестве, как единственные люди, которые жили тогда для одного
только познания". И далее: "Верно сказано, что народ характеризуется не столько
своими великими людьми, сколько способом, которым он их познает и почитает"[3].
Таким образом, если рассматривать философов сквозь призму созерцания, то можно
говорить о различных типах мыслителей в античной Греции.
Следует выделять среди них тех, кто смысл своей жизни видел в чистом умозрении и
передаче полученных посредством него истин своим единомышленникам. Они уходили от
активной общественной, политической жизни и оставались наедине с собою ради чистой
теоретической деятельности. Как правило, такие философы пользовались у греков большим
уважением, несмотря на все странности их поведения и общения с людьми.
Другие занимались передачей знаний, полученных мудрецами. Их называли учителями
мудрости, что также определяло их высокий статус в социальной структуре общества. По
сути дела они распространяли полученные знания по всей Греции, а также за ее пределы.
Совсем редким был тип философа, в котором бы совмещались две эти особенности: мыслить
и учить. В рассматриваемое нами время таковых было лишь двое: Платон и Аристотель. Они
сумели создать не только яркие, оригинальные философские системы, но и собственные
школы, в которых обучались их ученики и последователи. Таким образом, созерцание как
способ постижения смысла высших истин бытия объединило их в единое целое.
В общем, говоря о специфике античного созерцания, укажем на материальный и
математически-интуитивный его характер. Оно основано на непосредственной чувственной
интуиции, что определяет оригинальность и специфику греческой философии. Отметим, в
связи с этим, что античный принцип познания мало ориентирован на логические категории и
дискурсивно-логическое знание.
Тождество материального и идеального просматривается в большинстве философских
систем, что составляет основу античного мировоззрения. К примеру, числа пифагорейцев
тождественны с вещами, Логос Гераклита отождествляется с мировым огнем, у Диогена
Аполлинийского мышление тождественно с воздухом и т. д.
Это тождество, естественно, воплощено в созерцании как одной из главнейших форм
познания античной философской традиции.
Укажем также еще на одну особенность античного стиля мышления, суть которой
состоит в единстве созерцания и мышления. Тем самым воплощается так называемая
аутентичность сознания. Нет еще и речи о различии между вещью и идеей, предметом и
образом. Это порождает синкретичность античного мышления, связавшего неразрывно миф
и религиозно-чувственные представления о мире, непосредственно-интуитивное
угадывание смысла бытия. Поэтому, рассматривая особенности развития данного этапа
философии, можно говорить о нем как о созерцательном отношении к миру в целом и вещам
в отдельности. Мысль еще не опосредована понятийным и логико-семантическим
отношением к действительности. Предмет созерцания выступает по отношению к объекту как
внешний, непосредственно данный ему в познавательном отношении, например, единое
Платона или мыслящее самого себя мышление Аристотеля.
Подводя итог вышесказанному, мы можем отметить особенности античного
созерцания. Акт созерцания возможен лишь в том случае, когда предмет переживается
непосредственно, в единстве всех его качественных и количественных
характеристик, как целостный и органический синтез всех его связей и отношений с целым.
Скажем, как отношение платоновского Единого с эйдосами вещей.
Акт созерцания есть выражение чувственного и духовного единения к
причастности к высшим формам бытия через философствующий разум.
Переходя к оценке роли созерцания в философии Платона, отметим кратко влияние
Сократа на учение Платона. Сократ одним из первых греческих философов решительно
отказался от созерцания "дел божественных" , т. е. познания природных и
астрономических явлений. Он не стал искать очередную первопричину бытия или стихию,
считая, что это превосходит возможности и способности нашего разума. Впервые Сократ
призвал к познанию сущности человека, так как прежде чем знать что-либо, надо знать, что
я такое есть и на что я могу претендовать в своем стремлении познавать иные формы бытия.
Впервые с такой постановкой вопроса возникла проблема нравственного начала в человеке.
Философия была ограничена им нравственной сферой, т. е. решением проблем
нравственного поведения человека, вопросами добра и зла, блага, добродетели,
справедливости и других.
По сути дела Сократ нанес удар по предшествующей античной традиции, связанной с
натурфилософией. Был разрушен идеал прежних философов, находивших в созерцательной
жизни высший смысл своего существования. Сократ заменил его нравственным идеалом,
определяющим основы развития человеческого "я". Сократ полагал, что достоверное
знание может быть достигнуто только с помощью понятия, строго фиксирующего в
предмете познания его сущность, общие родовые признаки предмета. Впервые в истории
философии понятие стало действительным орудием познания. Но открытый метод Сократ
распространил только на этику. Сократовский метод определения понятий Платон
распространил на онтологию, теорию познания, психологию, этику, политику и так далее.
Он определил идею как "образ", "вид" в вещах. По определению Платона идея имеет
несколько смыслов. Во-первых, она есть причина или источник бытия вещей, их свойств и
отношений; во-вторых, образец, взирая на который, демиург творит вещи; в-третьих, цель,
к которой как к верховному благу стремится все существующее. Важнейшим для Платона в
понятии "идея" является ее онтологический и телеологический смысл. У Платона
различные виды бытия строго соответствуют видам познания, направленным на бытие. Роды
и виды бытия - это отношение идеи ко многим вещам. Виды есть результат деления рода.
Созерцание у Платона выражало не только философское содержание, но и
научное, так как определялось исследованием универсума в целом (Тимей), а также
познанием космологии, математики, музыки и др. Особенно глубоко это проявилось в
математических исследованиях его школы, поэтому можно говорить о платоновской
школе математики в античности. Созерцательная компонента его мышления направлена на
познание мира как целостного образования, представляющего собой мировое тело, несущее
в себе меру и существующее по закону гармонии.
Другая характеристика мирооощущения Платона заключена в его умении как
использовать старые мифы, так и создавать новые. Его мощное
воображение создает новую мифологию, приспосабливая старые мифические
сюжеты к потребностям его философии. Отсюда и живая форма их изложения
- диалоги, позволяющие передать диалектику природного и социального
развития их драматизм и трагизм. Согласно Платону, познание идей есть
созерцание умом самих сущностей, а не одних лишь теней сущностей
(Госуд. 7. 532с - 534b). Посредством созерцания ум, согласно
Платону, восходит к постижению идеи, понимаемой как первоначало
сущего. Проявление этого подхода связано с отысканием во многом
единого или общего начала. Благодаря этой мыслительной операции,
т. е. отысканию единого и общего, душа через понятие созерцает саму
"идею", взятую в онтологическом смысле. С созерцанием Платон
связывал способность души умозреть формы, фигуры и рациональную
сущность вещей. Следует отметить, что Платон, как и все предшествующие
философы, исходит из принципа тождества созерцания и мышления. К
созерцанию высшего бытия с точки зрения Платона ведут несколько
ступеней. Последовательное восхождение по ступеням созерцания приводит
философа к результату, который представляет собой "нечто удивительно
прекрасное по природе" (Пир, 210е).
Философ, созерцающий идею прекрасного, воспринимает ее в своей целостности и
непосредственности, в ее объективности и чистоте, независимых от чувственных условий
определений отношения пространства и времени и т. п. характеристик. Само созерцаемое
лишено множественности, делимости и становления; оно самотождественно, неизменно,
непреходяще и выражает природу вечной сущности. Прекрасное само по себе не имеет ни
образа (безобразно), ни формы (бесформенно). Оно "бесцветное, бесформенное,
неосязаемая сущность души - разума" (Федр, 247с). Созерцать истинно сущее мешает, по
мысли Платона, несовершенство нашего мышления; мы больше привычны к чувственному
восприятию и представлению, к созерцанию чувственных вещей. Здесь можно вспомнить
ответ Платона кинику, что "лошадность" можно видеть лишь внутренним умственным
зрением, а не внешним. Чувственное, рассудочное знание страдает тем, что оно
незаконорожденное рассуждение, которое переносит знание чувственных вещей на область
нечувственного, в мир умозрительных сущностей, полагая, что и сами идеи находятся в том
же пространстве, как и вещи.
"Мы точно грезим и полагаем, - пишет Платон, - будто все существующее должно
находиться в каком-то месте и занимать какое-нибудь пространство, а то, что не находится
ни на земле, ни на небе, то и не существует" (Тимей, 52b). Идеи не имеют чувственно
воспринимаемой формы, это иллюзия, порожденная неверным представлением о сущности
идеи, которая по своей природе всегда сверхчувственна, умозрительна, запредельна по
отношению к чувственному миру. Реально существует не сам предмет материального мира,
а его бестелесная, умопостигаемая сущность (Филеб, 51c-d).
Созерцаемые идеи у Платона не есть продукт нашего размышления, или
понятие субъекта самого по себе, а формы бытия сущности предмета.
Учение Платона есть онтология, т. е. учение об эйдосах как сущем
самом по себе, чистой форме бытия, а не сознания. Высшее бытие
выражено не в идее истины прекрасного, а в идее блага. "Благо не есть
сущность, но по достоинству и силе стоит выше пределов сущности"
(Гос., V1, 505b). В отношении к предметам благо дает "не только
способность быть познаваемыми предметами, но и способность
существовать и получать от него сущность" (Тим., VI, 509b; 511b).
Платон выявляет целесообразность в акте созерцания, где идея блага
соединяет, стягивает в себе все множество идей в единое живое целое,
стремящееся осуществить себя в высшем синтезе и единстве, чем по
существу и является сама идея блага. Сам же порядок отношения идей
предполагает и иерархию целей. Будучи целью (telos), оно в то же время
и благо (agathon) (Филеб, 53е-54d). Это бытие и есть сущность всех
вещей, которая постоянно подвержена изменению (генезису), она их
образец. Для вещи обладать благом есть счастье, душа же всю свою
деятельность направляет на достижение блага. Лишь созерцая идею блага,
справедливое становится пригодным и полезным, а без идеи блага все
человеческие знания, даже наиболее полные, были бы совершенно
бесполезны (Гос., 505a-b).
Платон развивает идею об объективной целесообразности, или телеологию. Созерцание
сущности идей доступно богу, для человека же это знание недостижимо. Созерцательная
жизнь предполагает соответствующую жизнь (Софист, 248е). Бог совершенно благ. Он
сам и есть благо. Направляя мир к благой цели, он создает его по собственному подобию,
согласно идее совершеннейшего, живого существа. Созерцая благо, человек хочет
познать бога; и желая обладать благом, он становится причастным богу. Бог есть начало
всех вещей, он их причина и конец.
Он: 1) начало, так как от него все происходит; 2) середина, так как он сущность
всего, что имеет происхождение; 3) конец, так как все к нему стремится как к цели.
Благо выше всякого бытия и познания. Разумность проявляется у Платона в
целесообразности. Благо, таким образом, сближается с целесообразностью, которая, по
мысли Платона, есть соответствие вещи своей идее. Постигнуть "благо" вещи -
значит понять ее идею, свести многообразие чувственных явлений, причинно
обусловленных, к безусловно целесообразному единству, т. е. закону (Федр, 249в-с; 265d-e).
Общий закон для вещей становится для них благом, тогда как частные законы -
частное благо. Мир истинно сущего бытия определяется благом. Ему противостоит мир
небытия, мир чувственных вещей. Небытие - это материя, беспредельное,
безграничное начало, условие пространственного обособления вещей, причина их
множества, та всеобщая "кормилица", "восприемница" всякого рождения и
возникновения. Мир чувственных вещей - мир непрерывного становления. Вещь есть
единство сущего и несущего, бытия и небытия, тождественного и нетождественного,
неизменного и изменчивого. Идея вечна, самотождественна, безотносительна,
независима от условий пространства и времени. Душа в своем высшем проявлении
познавательных способностей "направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и
неизменно" (Федон, 79d). Созерцая, душа решительно и безусловно стремится к
вечному, а не меняющемуся и становящемуся миру вещей. Она подобна "божественному,
бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и
неизменному в самом себе" (Федон, 80е). Созерцаемое знание - бесцветная,
бесформенная неосязаемая сущность, зримая лишь для кормчего души - разума (Там
же, 247c-d). "Так созерцаем мы и душу, наполненную множеством зол" (Гос., 611d).
Созерцая истину, душа испытывает истинное удовольствие и радость. Следуя за богом, и
уподобляясь ему, она увлекается вращательным движением неба. В этом круговращении
душа созерцает знание неизменное, существует как истинно сущее (Федр, 247d-e). Таким
образом душа созерцает сущее. Лишь немногие души достигают созерцания сущего,
большинство же довольствуется лишь представлением его (Федр, 248в).
Платон дает классификацию знания, выделяя в нем различные уровни.
Знание, во-первых, есть чувственное восприятие, во-вторых, знание
есть правильное мнение. И в-третьих, знание есть правильное мнение со
смыслом. Вывод Платона таков: посредством чувственного восприятия
невозможно умозаключение, а также никакое знание о сущности. Из
предмета ложного мнения нельзя вывести никакой лжи. Ложное мнение
невозможно. Лжи нет ни в ощущениях, ни в чувственных образах.
Определение лжи, по Платону, невозможно, если ему не предшествует
определение самого знания (Теэтет, 199c-200d). Знание и правильное
мнение - это не одно и то же. Для возникновения знания необходимо,
чтобы к истинному мнению присоединилось еще нечто, а именно -
смысл. Таким образом, знание не есть ни правильное мнение, ни
соединение его со смыслом, ни чувственные ооразы и представления.
Знание - это синтез чувствености и ума; знание - это умом
осмысленные чувства. К примеру, политики правят, основываясь не на
знании, а на правильном мнении, тогда как знание выше правильного
мнения. Смысл и причина знания - припоминание. Найти знание в самом
себе - это и есть припоминание. Бессмертная душа, вселяясь в
человека, приобретает телесную оболочку, становясь смыслом и сущностью
человеческого бытия. Она прежде созерцала истинно сущее бытие и,
следовательно, душа сохранила знание о нем, даже будучи заключенным в
темницу тела, которое далеко удалено от истины и истинного знания.
"Будучи связанными, мнения становятся, во-первых, знаниями и,
во-вторых, устойчивыми. Поэтому-то знание ценнее правильного мнения и
отличается от правильного мнения тем, что оно связано" (Менон,
97d-98а). Правильное мнение - "середина" между знанием и
чувственностью. Это понятие "середина" есть диалектическое
опосредование категории перехода и связи. К примеру, Эрот - сын
богатства и бедности, Пороса и Пении, он соединяет в себе и отца и
мать. Он ни смертен, ни бессмертен, ни богат, ни нищ, он "середина"
между мудростью и невежеством и т. д. С точки зрения А. Ф. Лосева,
в диалоге "Пир" Платон рассматривает единство знания и чувственности
не в статике, а как их единство в становлении (Пир, 203в-204а). Эрот
представляет собой единство познавательного и созерцательного
восхождения к интуиции прекрасного как интуиции ума.
Чтобы созерцать горнее, необходима привычка в созерцании. Сначала
раскованному узнику легче смотреть на тени, а затем на отражения в
воде фигур. И только после этого возникает способность узнавать
предметы. Упражнение в созерцании дало возможность видеть ночные
светила и звезды; и только потом он сумел бы в завершение этих
упражнений созерцать Солнце само по себе, а не его отражение в воде.
Он сумел бы тогда познать Солнце как причину всего сущего ("Миф о
Пещере"). Узник Пещеры принимал за истинное знание созерцание
чувственно воспринимаемых теней сущего. Высшее же есть идея "блага",
которое не есть ни бытие, ни знание, так как им порождается и то, и
другое (Пример, Солнце и зрение). Благо "в мыслимом месте" по
отношению к уму и созерцаемому умом принадлежит и Солнцу "в мыслимом
месте", зрению и зримому.
Познающая душа направлена на созерцание того, что озаряется истиной и
сущим. Если же она не способна вырваться из созерцания того, что
покрыто мраком, и что обусловлено чувственностью рождается и погибает,
так как руководствуется лишь мнением. Истинное содержание знания
возникает в душе лишь при созерцании блага (как глаз Солнце); оно есть
причина знания и истины, постигнутых высшей способностью души -
умом. Природа блага, таким образом, выше знания и истины. Род
познаваемого постигается не чувствами, не воображением, а только
мыслью. Это и есть "мыслимое" (noeton). В мыслимом есть две части. В
первой части душа основывается на предположениях и не доходит до
начала, не поднимается выше предположений, она пользуется при этом
образами и подобиями, запечатленными на земных предметах (Гос., VI,
511а). Во втором случае душа идет не к "концу", а к "началу", душа
сводит все к идее блага, что выше всех предположений (Гос., VI,
511в-с). Созерцание "блага" выводит душу за пределы ограничивающие
ее на предшествующих этапах познания. "Благо" (to agathon) есть и
знание и бытие.
Главный вопрос созерцания: отношение знания и бытия к благу - вершине
пирамиды, построенной Платоном в теории познания, начиная с материи до самых
высших родов бытия. Теорию о видах и родах знания Платон подробно разрабатывает в
шестой книге "Государства". Мышление, по мнению Платона, лишено всего
чувственного, темного, материального и опосредованного; его стихия непосредственное
созерцание внечувственных, интеллектуальных сущностей. У Аристотеля этот вид знания
соответствует "мышлению о мышлении", у неоплатоников это включено в понятие
интеллектуальной интуиции (умное видение). Непосредственное интеллектуальное
созерцание предметной истины является той сферой, где ум находится в своей стихии, он
познает ради самого себя. Платон определяет рассудок так же как вид
интеллектуального знания, когда ум познает уже не ради самого ума, а ради
чувственных вещей. Рассудок не является непосредственным знанием, как
интеллектуальная интуиция, а познает опосредованно, т. е. дискурсивно. Он посредник
между умом и мнением. Его деятельность - выше чувств и ниже разума.
Чувственность имеет две составляющие: вера и подобие. "Вера" воспринимает вещи в
качестве существующих и утверждает их в этом качестве. "Подобие" же - не вид
восприятия, а представление вещей, т. е. интеллектуальное действие с чувственными
образами вещей. От мышления оно отличаетсяч тем, что здесь нет действия с чистыми
эйдосами. "Подобие" отлично от "веры", удостоверяющей существование вещей.
Оно мыслительное построение, основанное на "вере".
Знает, по Платону, только тот, кто созерцает истину. Прекрасное знает и мыслит
лишь тот, кто может созерцать прекрасное само по себе, а также то, что причастно ему. Тот,
кто причастное не принимает за прекрасное, а прекрасное за причастное ему. Это умение,
по Платону, есть истинное знание. Мнение не есть незнание, но и не знание, оно темнее
знания и светлее незнания. (Гос., V, 478c-d). Кто справедливое может усматривать, но не
знает самого справедливого, тот лишь обо всем мнит, но не знает, о чем имеет мнение.
Созерцающий же само неделимое, всегда само себе равное, знает все о чем мыслит, но
не мнит.
"Идея" созерцается лишь посредством знания, следовательно, речь может идти
только об идеях и ни о чем другом. Истинно сущая идея постигается только умом.
Математические предметы и отношения постигаются деятельностью рассудка. Это -
второй вид знания. Чувственные вещи постигаются мнением, о них не может быть
достоверного знания. Знание математических предметов - "середина" между
подлинным знанием и мнением. Они причастны и вещам, и идеям. Это единство
истинного знания и мнения. Вещи познаются лишь посредством интеллекта.
Совершеннейшее знание, согласно Платону, есть диалектика. Это учение о познании в
его высших родах, учение о бытии. Идеи представляют собой истинно сущие роды
бьггия. Диалектика - прежде всего онтология, т. е. учение о прообразах и причинах
вещей чувственного мира. "Идеи" вечны, не рождаются и не погибают, не
изменяются, всегда себе тождественны, безотносительны в своем бытии.
Ковалев Сергей Алексеевич - канд. филос. наук, докторант кафедры онтологии
и теории познания философского факультета СПбГУ
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979.
С. 360.
[2] Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989. С. 127.
[3] Фр. Философия в трагическую эпоху. 1994. С. 196.
©СМУ, 2002 г.
НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
