НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
МАТЕРИАЛЫ 1-Й ЛЕТНЕЙ МОЛОДЕЖНОЙ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ с. 70
А. А. Семенов
КУЛЬТУРООФОРМЛЯЮЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ
ШКОЛЫ КЕМБРИДЖСКИХ НЕОПЛАТОНИКОВ
Одной из интересующих нас в данном исследовании характеристик культурной ситуации
является осознание необходимости поисков истины. Этот вопрос ставится в XVII в. двояко:
1. Каким образом можно говорить об истине, если существует понятие ошибки? 2. Каким
образом отличить истину от лжи?
На первый план выдвигается стремление видеть вещи сами по себе, как они есть[1].
Именно в XVII столетии мыслители осознают в полной мере необходимость раскрытия
истинной природы вещей. Это можно понять как отказ от определенных понятий и
представлений, нашедших отражение в целом ряде теоретических построений
предшествующего периода. Именно в XVII столетии появляются в законченном виде
понятия "истина", "реальность", "объяснение". Необходимо отметить, что понятие
объяснения всегда имеет относительный характер, так как изменяет свою форму.
Необходимость и достаточность этой формы укоренена в природе объясняющего субъекта.
Необходимость в объяснении фактов возникает периодически, когда старый тип объяснения
не удовлетворяет текущим потребностям.
Ограничение сферы знания сферой природного интеллекта (естественный свет)
происходило в этот период за счет отождествления рационального и природного. Интерес к
метафизике уступал место интересу к физике, созерцание бытия - наблюдению
становления. В этой связи интересно разделение Бэконом типов причин: финальные причины
относятся к метафизике, а действующие причины и материя - к физике. Соответственно,
механическое мировоззрение возобладало над схоластическим.
Из вышеперечисленного ясно, что в основном ошибочным считалось старое,
опирающееся на метафизику, представление реальности.
Отношение к истине формировалось в особом духовном климате, который возникает, так
сказать, из-за осознания невозможности реализовать сферу идеального. Именно в таком
положении человеку приходится делать упор на соотнесение лично значимых стремлений в
достижении целей, лежащих в сфере идеального, с законами реальности. Установление
баланса между этими взаимопротиворечивыми тенденциями представляет собой известную
трудность и фактически гарантирует функциональный подход как к рассмотрению явлений
окружающего мира, так и к возникновению совершенно особого типа духовности. Мерилом
истины здесь выступает возможность воздействия на реальность и в перспективе слияние с
реальностью. Напомним, изменение реальности при данном подходе невозможно, так как
налицо две взаимоисключающие тенденции, являющиеся неотъемлемым свойством этой
реальности. Духовность здесь, таким образом, выступает как баланс между развитием и его
сдерживанием, его злоупотреблением. Применительно к Кембриджскому неоплатонизму
можно говорить именно о таком типе духовности, обеспечивающем, очевидно,
культуросохраняющую функцию. Подобный баланс противоречивых тенденций
предполагает учет более сложных явлений, нежели принято считать, так как процесс
управления реальностью вовлекает в себя большее количество аспектов этой последней.
Но необходимо сделать еще одно уточнение, касающееся вышеуказанной оппозиции
двух упомянутых тенденций. Хотя важен баланс данных процессов, но с точки зрения
культуры, тенденция к сокращению излишнего развития даже более важна. Таким образом,
можно говорить о так называемом "развитии с оглядкой на его последствия". Именно в
силу этого Кембриджские неоплатоники получили в работах некоторых исследователей
негативную оценку как мыслители, отстаивающие устаревшие взгляды. Однако если с этим
можно еще согласиться с точки зрения поступательного развития науки, то с иных точек
зрения (политические, общественные, теологические) она не вполне соответствует
действительности. Сказанное можно проиллюстрировать примером политического
лавирования Кембриджских неоплатоников[2]. Тенденция к лавированию объясняется тем,
что целое, т. е. государство, власть, упорядоченность, ценились выше, чем политический и
государственный хаос. Как следствие - стремление поддерживать любое правление, если
оно не ведет к государственному распаду. Подобное стремление к сохранению уже
имеющегося можно легко объяснить с помощью функционального подхода. Если мораль и
человечность могут быть достигнуты, как полагали Кембриджские неоплатоники, лишь при
жизни в Боге, то должно быть одно необходимое и достаточное условие - стабильность (в
том числе политическая) как для самой жизни, так и для того, чтобы сделать эту жизнь
истинной, приближаясь к Богу. На этом, однако, так называемый догматизм заканчивается,
так как, если предварительное условие стабильности учитывается и выполняется,
необходимо последующее развитие, "дух исследования", преодолевающий любую
обусловленность.
Вышеупомянутый догматизм обладает также свойством противопоставления
скептицизму, который в рассматриваемой выше оппозиции относится к негативно
развивающей тенденции, препятствующей культуросохраняющей функции. Здесь нет
противоречия, так как абсолютный скептицизм препятствует свободному развитию или
полноте. Снова и снова подчеркивается - основа свободы в знании истины, свободной от
различных затемняющих истину отклонений. Работа Кедворта "Рассуждение об истинной
природе Тайной Вечери" посвящена истине, так как указывает на Христа как на истинную
жертву, а не фальшивые жертвы язычников. В образе Христа Кедворт усматривает не
столько поводыря, даже не столько духовного лидера, сколько символ самой жизни, точнее,
жизненного истока, превозмогающей смерть, силы и, что более всего парадоксально, силы,
которая сама в себе пребывает и сама в себе не нуждается. Основное в этой силе - чистота,
полнота. Именно этими положениями и руководствовались Кембриджские неоплатоники,
выполняя свой рискованный христианско-платонический синтез. Полнота достигается
приближением к жизни, а не отходом от нее. Важнее всего здесь и сейчас жить в Боге,
ощущая в себе его присутствие и привнося жизнь в окружающую действительность своими
человеческими благовидными поступками.
Это, по сути дела, революционный момент учения Кембриджских неоплатоников,
имеющих вневременное значение. Действительно, многие говорили о необходимости
следовать духу, а не букве Писания. Но важен сам факт подобного недогматического
приближения к доктрине, так как этот подход неизмеримо выше любых узкодогматических
интересов. Именно в истинной жизни, затемненной для большинства невежеством,
снимаются все противоречия, так как часть не уподобляется целому. При этом как раз и
существует истинный разум, поддерживающий истинную веру.
В русле данной тенденции нераспространение следует рассматривать также и
защищаемую Кембриджскими неоплатониками идею а priopi. Наличие доопытного знания
отождествляется у Кембриджских неоплатоников с истинностью и достаточностью этого
знания. Это знание - гарант целеполагания, необходимая основа жизненного содержания
любого существа. Оно, по-видимому, недискурсивно и является основой уже дискурса, т. е.
произвольного логического построения. Произвольное логическое построение - тенденция
аналитическая, расчленяющаяся. Телеологически эту тенденцию можно охарактеризовать как
поиск цели, которая в данном случае ни присуща самому процессу, ни направляет этот
процесс. Причину этого Кембриджские неоплатоники видят в отсутствии порождающего
смысложизненного начала. Можно сказать, что Кембриджские неоплатоники рассматривают
динамическую составляющую процессов утраты и обретения смысла. В данном случае
бесконечность, получаемая как следствие аналитического подхода, сама себя лишает
смысложизненного наполнения, что впоследствии приводит к хаосу. Это -
функционирование в режиме постоянного "ухода смысла" или "потери смысла".
Вышеописанная ситуация - результат отказа от принципа а priori, так как материалом
дискурсивного мышления является чувственная сфера. Если же придерживаться принципов
самозарождения или, точнее, развертывания понятий, существующих до опыта, то человек
постоянно обладает смыслом как жизнью и жизнью как смыслом, не делая разницы между
ними. В указанном смысле "разум рационалистов обладает многими чертами веры"[3].
Подобная позиция Кембриджских неоплатоников порождает определенные вопросы. Но эти
вопросы исходят из дискурсивного мышления. Действительно, изначально данное не
подпадает под законы дискурсивного мышления, так как последнее проигрывает, когда
пытается анализировать происхождение. Если учесть возможность несотворения, то из сферы
мышления мы попадаем в некую иную, о которой практически невозможно высказываться.
Главное - понятие а priori, подчиняющееся принципу активности. Процесс мышления -
лишь следствие этой активности.
Суммируя, можно утвердить стремление Кембриджских неоплатоников рассматривать
весь мир в целом, в соответствии с новоевропейской тенденцией отыскания истины.
Немеханизм, т. е. живой организм, по аналогии с понятием а priori, обладает способностью к
саморазвитию. Это не модель той или иной части реальности, но полифункциональная
возможность ее существования.
Семенов
Александр Александрович - ст. преподаватель факультета лингвистики
СПб Академии гуманитарного образования
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Basil W. The Seventheenth Century Background // Doubleday Anchor Books. New
York, 1953. P. 11-16.
[2] Cragg G. R. The Church and the Age of reason. Pengvin Books. Ltd. Harmond
worth Middlesex, 1960. P. 36.
[3] Апресян Р. Г. Из истории европейской этики нового времени. М., 1986. С. 13.
©СМУ, 2002 г.
НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
