Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ

МАТЕРИАЛЫ 2-Й ЛЕТНЕЙ МОЛОДЕЖНОЙ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ с. 120

Р. В. Светлов

НЕОПЛАТОНИЗМ И "ЗАБВЕНИЕ ИНДИИ"

Вскоре после возникновения неоплатонизма в языческой философской культуре наблюдается одна любопытная ситуация. Из философских текстов начинают "выпадать" упоминания об индийских мудрецах и индийской мудрости. А ведь еще во II в. все было не так. О том, как Пиррон из Элиды учился у индийских гимнософистов писал Диоген Лаэртский. Знаменитый Нумений из Апамеи вообще включал "брахманов" в круг представителей той своеобразной вечной философии, элементами которой у него были и мудрость Платона, и откровение Пифагора, и иудейские писания, и даже некие идеи магов. Вот, что сообщается в известном трактате Евсевия Кесарийского "Приуготовление к Евангелию", где цитируется сочинение Нумения "О благе":

Что же до этого вопроса, то ему следует указывать и свидетельствовать об убежище, приготовленном Платоном, соединяя это с учением Пифагора, и, как только будет достигнуто согласие с Платоном, он должен также сослаться на знаменитые народы, указывая на таинства, догматы и совершенные учения брахманов, иудеев, магов и египтян" (XI.22).

Данный фрагмент требует комментария.

Идея "созвучия" учений различных народов приобретает во II в. все большее число сторонников. В самой античной философско-религиозной традиции выделяется некоторое "теологическое" ядро. В него входит Платон, Пифагор, орфики, а также некоторые из "древних" - Ферекид, Алкман и т. п. теософы VII-VI вв. до н. э. Формируется представление о некой наднациональной "Традиции"[1], к которой причастны были перечисленные греческие учителя и которая существовала у других, более древних, народов. Что касается списка, приведенного Нумением, то можно достаточно правдоподобно предположить, какого рода мудрость он имеет в виду в каждом конкретном случае.

"Брахманы" - это мудрецы того "шраманского" типа, с которыми встречались еще спутники Александра. Когда греки ссылаются на них, то в этих ссылках можно вычленить три момента "брахманской" доктрины. 1. Скептическое отношение к познанию мира и к тем публичным нормам, которые действуют в человеческом сообществе. 2. Представление об особом пути спасения ("пути богов"), к коему должны стремиться все люди, склонные к философии. 3. Учение о запредельном абсолюте (брахмане), который есть подлинное благо, цель и природа всего сущего. В этих пунктах можно обнаружить как элементы мудрости "Упанишад", так и следы джайнской, адживикистской и даже раннебуддийской доктрин.

"Иудеи" - в данном случае толкователи иудейского Писания (подобные Филону Александрийскому), которые говорили о единстве, внеположности Божества, а также о мистическом пути восхождения к нему.

"Маги" - иранско-мидийские (по происхождению учения, но необязательно по этнической принадлежности) теурги, чья доктрина не совпадала с тогдашним (парфянским) зороастризмом. Ближе всего учение магов было к формировавшемуся тогда же митраизму и опять-таки включало в себя представление о едином доисторическом божестве (Зрване-Юпитере) и об особом пути спасения, дарованном людям его сыном Митрой.

"Египтяне" - вероятно, то синкретическое религиозное движение, где можно увидеть и предпосылки будущего "высокого герметизма", и ту теологию "скрытого бога" (Амона), которая существовала параллельно с герметизмом, в сущности неоплатониками с последним не смешивалась, однако в настоящий момент почти не привлекает внимания исследователей, будучи вытеснена из фокуса внимания популярным в европейской эзотерике "Герметическим корпусом".

Итак, учение "брахманов" оказалось рядоположено другим, географически более близким Нумению традициям. Но не только философ из Апамеи, создавший синкретическую доктрину, отдавал в те века дань мудрости индийцам. Можно говорить о знакомстве и даже интересе к восточным, индийским школам у христианских экзегетов, в первую очередь представителей Александрийской школы.

Почему же ситуация изменилась так кардинально спустя какое-то столетие? Ведь концепция единой мудрости была столь же актуальна для неоплатоников, как и для Нумения.

Прежде всего возникает мысль о разрыве связей - не только торгово-экономических, но и культурных между Средиземноморьем и Индией. Подобное предположение недалеко от истины. Контакты между упомянутыми регионами стали регулярными после похода Александра Великого. Имели место не только военно-политические связи, но и взаимодействие культур. Оно не прекратилось даже после возникновения Парфянского царства. Во-первых, парфянская цивилизация быстро приобрела ряд эллинистических черт и не перекрыла "железным занавесом" восточные рубежи Селевкидов, а затем Рим. Греко-бактрийская "империя" и греко-индийские государства, существовавшие во II-I вв., были уникальным полем греко-индийского симбиоза, результаты которого, несомненно, проявлялись и в средиземноморской культуре и на территории Индостана (об этом можно судить хотя бы по преданиям о деятельности первых христианских проповедников в Индии). Еще в начале III столетия в Месопотамии, подконтрольной парфянам, царила религиозная толерантность и, судя по всему, существовали буддийские центры.

Ситуация изменилась после прихода в Персии к власти династии Сасанидов. Новая, на этот раз исконно персидская, династия должна была найти идеологическое основание для своего государства. Возник вопрос об аутентичном зороастризме. После нескольких резких поворотов религиозной политики Сасанидов был избран именно тот вариант зороастризма, который известен нам сейчас и, вероятно, действительно близкий религии эпохи Ахеменидов. Знаменитый синтетический проект Мани, в котором чувствуется влияние и Средиземноморья, и Индостана, был отвергнут. В итоге на границе римского мира образовалась целостная в культурном и религиозном смысле держава, и индийским влияниям стало гораздо труднее добираться до Средиземноморья. Напомним, что в 243-244 г. римский император Гордиан III попытался повторить поход Александра Великого, но потерпел в столкновении с новым персидским государством неудачу, которая стоила ему трона. В армии несчастливого государя находился и 40-летний Плотин, который присоединился к войскам по совету своего учителя Аммония Саккаса, "чтобы познакомиться с достижениями в философии" персов и индийцев. После этой неудачи путь на восток античным философам был закрыт[2].

В IV столетии рухнуло государство Кушан, вторая буддийская сверхдержава (если считать первой империю Ашоки). Среднюю Азию и долину Инда наводнили кочевые племена гуннов-эфталитов. Экономические и культурные связи Индостана с Западом стали еще более проблематичными; подчас они ограничивались морскими торговыми путями, освоенными арабскими купцами.

Но не только политическими и историческими причинами объясняется спад интереса к индийской мудрости. В античном (грекоязычном) обществе I-III вв. боролись две тенденции. Первую поддерживали мыслители, не боявшихся "азианизма", т. е. проникновения иноязычных и инокультурных влияний в эллинскую среду. Очень многие философы, особенно принадлежавшие к платоническим школам, были сторонниками данной тенденции. Выходцы из восточных (прежде всего сиро-финикийских) областей Империи, а также из Египта, они увлеченно отстаивали единство теософской основы мудрости как эллинов, так и варваров. Упомянутый Нумений принадлежал к их числу и оказался настолько "широко мыслящим" философом, что соглашался включать в число древних народов иудеев; как нам известно, он вовлекал в число достойных истолкования трактатов и иудейское Писание, и некоторые новозаветные тексты.

В начале III в. произойдет даже расширение списка варварских племен, заложивших основы "Традиции", в связи с тем, что огромную популярность получат так называемые "Халдейские оракулы", огромная теософская поэма (или цикл поэм), авторство которой приписывается некоему Юлиану и его сыну, носившему то же имя. Хотя астрологическая и магическая мудрость халдеев и ассирийцев была известна грекам еще со времен походов Александра, лишь при неоплатониках, которые включат астрологию и, говоря более широко, теургию в орбиту своего теоретического интереса, халдейско-ассирийские учения начнут оцениваться высоко и интеллектуальной элитой.

Помимо этого, в III столетии привлечет к себе внимание и финикийская теософия (пересказанная Филоном Библским еще на рубеже I-II вв.). Связано это с двумя обстоятельствами. Во-первых, интеллектуалы того времени стараются обнаружить единую догматику во всех свидетельствах о верованиях древних. Во-вторых, в III-VI вв. немалое число платоников "рекрутировалось" из сиро-финикийского региона (от Порфирия и Ямвлиха до Дамаския).

Окончательное завершение этот процесс получил в Сирийской неоплатонической школе, когда Ямвлих провозгласил идею "симфонии", пронизывающей всю древнюю мудрость. Прежде всего, Ямвлих доказывал созвучие всех диалогов Платона. Далее, он утверждал, что эти диалоги не противоречат ни Орфею, ни "Халдейским оракулам". Наконец, по его мнению, симфония свойственна не только этой группе источников, но и мудрости "древних" в целом, включая в число последних египтян, ассирийцев, магов.

Другая тенденция выражалась в отстаивании уникальности и ценности эллинской культуры, зафиксированной в великих образцах эпохи классики (от Гомера до Теофраста). Ее сторонники выдвигали на первое место именно греческое, особенно язык. Указанная тенденция привела к формированию так называемой "Второй Софистики" - широкого течения, распространенного среди образованных людей Римской империи второй половины II - первой половины III вв., возрождавшего греческую образованность прежде всего в виде риторики[3].

В конечном итоге спор этот оказался забыт, и зрелые неоплатоники, например, воспринимали его лишь в контексте возможных выводов для истолкования текстов Платона. Так, Ямвлиху не нравится искусственость и вычурность некоторых толкователей Платона II-III вв. (например, Лонгина), а ведь именно за вычурность критиковал сторонников азианизма еще Цицерон. Однако сам Ямвлих, как мы видим, помещает мудрость Платона в единый синкретический контекст "древних философий".

Пожалуй, у неоплатоников причудливо совместились противоположные позиции. С одной стороны, они разделяли точку зрения "Традиции". С другой же, творя в эпоху, когда сохранение античной культуры стояло под вопросом, они вынужденно занимали консервативную точку зрения. Иными словами, в III в. происходила ревизия основ той философии, которую неоплатоники считали истинной. Помимо Платона, египтян, халдеев и магов, в нее попали народы из региона Римской империи. Индии "не повезло", так как границы в подборе истоков своей традиции все равно нужно было проводить, а связи в этот момент практически отсутствовали. Для неоплатоников IV-VI вв. Индия с ее мудростью была неким экзотическим воспоминанием о времени Пиррона, Нумения или раннего Плотина. Именно поэтому выбор был сделан в пользу культур Средиземноморского региона и тех традиций откровений, которые последователи Плотина и Ямвлиха сочли аутентичными.


Роман Викторович - докт. филос. наук, проф. кафедры истории философии философского факультета СПбГУ

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Мы сознательно используем термин Генона; на наш взгляд, представления позднеантичных авторов о характере культурного преемства и о его уровнях были необычайно близки воззрениям этого французского мыслителя.

[2] Вплоть до путешествия в Персию последнего диадоха афинской Академии Дамаския и его учеников. Впрочем, это уже другая история.

[3] Интересно, что среди христианских апологетов того же времени находились люди, подобные Татиану, который, соглашаясь с принципиальным различием эллинской культуры и ваварской, делал противоположный вывод: о превосходстве "варваров" (подразумевая под ними христиан) над "эллинствующими".

©СМУ, 2003 г.

НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ