МЕЛИСС
А. СВИДЕТЕЛЬСТВА О ЖИЗНИ И УЧЕНИИ
1. Диоген Лаэртий, IX, 24. Мелисс, сын Итагена, самосец. Он был учеником
[“слушал”] Парменида. Но также имел беседы [или: “вступил в диалог”] с Гераклитом и по этому случаю представил его [как философа] эфесцам, которые о нем не знали, подобно тому как Гиппократ [представил] Демокрита абдеритам [= ДЕМОКРИТ, LXXVIII
Лурье]. Он был также государственным деятелем и пользовался уважением и почетом среди сограждан, поэтому он был избран навархом
[= командующим флотом] и снискал еще большее восхищение своей доблестью.
Воззрения его таковы: универсум [“Все”] бесконечен, неизменяем, неподвижен,
един, подобен самому себе [= “однороден”] и наполнен. Движения нет, только кажется, что есть. О богах, говорил он, не следует утверждать ничего, так как познание их невозможно.
Аполлодор [FGrH 244 F 72] говорит, что расцвет его пришелся на восемьдесят четвертую олимпиаду [444—441 гг. до н. э.]. Ср.: ЕВСЕВИЙ. Хроника, Ол. 84, 1.
2. СУДА, под словом “Мелет, сын Лара”:
. . .Он был современником Зенона Элейского и Эмпедокла. Написал “О сущем”. Также был политическим противником Перикла и, будучи стратегом самосцев [=“навархом"], дал морское сражение [афинскому флоту, которым командовал] Софокл-трагик, в восемьдесят четвертую олимпиаду [444—441 гг. до н. э.].
3. ПЛУТАРХ. Перикл, 26: После отплытия Перикла [с Самоса] Мелисс, сын Итаэгена, философ, который был тогда стратегом Самоса, невзирая на малочисленность кораблей и неопытность стратегов, убедил сограждан напасть на афинян. В бою победили самосцы. Они взяли в плен многих афинян, уничтожили много кораблей, возобвовили снабжение по морю и обеспечили себя многим необходимым для войны, чего раньше у них не было. Аристотель говорит [“Самосская полития”, фр. 577 R.I, что и сам Перикл до этого потерпел поражение от Мелисса в морском бою. Самосцы клеймили пленных афинян в лоб изображением совы, отвечая глумлением за глумление.
Афиняне их тоже клеймили — изображением “самиянки” [самосский тип корабля] . . . (27). Узнав о несчастье в лагере, Перикл поспешил на помощь, победил Мелисса, построившего против него [свою эскадру] и, обратив противника в бегство, сразу же взял город в кольцо блокады: ему хотелось одержать верх и захватить город скорее
ценой расходов и потерянного времени, чем ценой ран и опасностей, которым могли бы подвергнуться его сограждане. . . (28) На девятый месяц [лето 440 г.] самосцы сдались. Перикл срыл стены, отнял корабли, и оштрафовал самосцев на большую денежную сумму, часть которой они внесли сразу же, а часть условились внести в назначенный срок и дали заложников. Дурис Самосский [FGrHist 76 F 67] присочиняет к этому в театральном духе ужасную свирепость афинян (заодно обвиняя Перикла), однако ни
Фукидид [I, 117], ни Эфор [FGrHist 71 F 195], ни Аристотель [фр. 578 R.] о таковой не сообщают.
ПЛУТАРХ. Фемистокл, 2: Правда, Стесимброт [FGrHist 107 F 1] говорит, что Фемистокл слушал Анаксагора и учился у Мелисса-физика, но он не в ладах с хронологией: Мелисс как стратег самосцев противостоял Периклу, осаждавшему Самое; Анаксагор принадлежал к близкому кругу Перикла; между тем Перикл [495—429 гг. до н. э.] был намного моложе Фемистокла [528—462 гг. до н. э.].
* ПЛУТАРХ. Против Колота, 32, 1126 В: Мелисс, будучи стратегом родного города, одержал победу над афинянами в морском сражении.
*ЭЛИАН. Пестрая история, VII, 14: Разве философы не выказали доблесть в военных делах? По-моему, выказали, раз Архита тарентцы шесть раз выбирали стратегом, Мелисс был навархом и т. д.
*3 а. ЯМВЛИХ. О пифагорейской жизни, 267: [Каталог пифагорейцев]. Самосцы: Мелисс, Лакон, Архипп и т. д.
ЕВСЕВИЙ. Приготовление к Евангелию, XIV, 17, 10: [Очерк “преемств” философов]. Парменид: у него учился Мелисс, у Мелисса — Зенон, у Зенона — Левкипп,. у Левкиппа — Демокрит и т. д.
ИОАНН ЦЕЦ. Хилиады, II, 980: . . . Левкиппа. . . ученика Мелисса. . .
Сочинение
4. *ДИОГЕН ЛАЭРТИЙ, I, 16: Другие [оставили] по одному сочинению: Мелисс,. Парменид, Анаксагор.
СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 70, 16: Мелисс озаглавил свое сочинение так: “О природе, или О сущем”.
*ОН ЖЕ. Комм. к “О небе”, 556, 25=28 А 14; Там же, 557, 10: И раз Мелисс озаглавил [свое сочинение] “О природе, или О сущем”, то ясно, что он считал природу сущим.
*ГАЛЕН. Об элементах по Гиппократу, I, 9=24 А 2; ОН ЖЕ. Комм. к “О природе человека” Гиппократа, XV,
5 K.=CMG V, 9, 1, с. 5, 11: “О природе” озаглавлены сочинения всех древних философов: Эмпедокла, Парменида, Мелисса, Алкмеона, Гераклита. Ср. А 2.
Учение
5. ПСЕВДО-АРИСТОТЕЛЬ. О Мелиссе, Ксенофане, Горгии, гл. 1, 1. 974 а 1
сл.: Если нечто есть, утверждает он, то оно вечно, коль скоро из ничего не может возникнуть ничего. Все ли [вещи] возникли или не все, — [безразлично]: оба допущения невозможны, ибо, возникая, они возникли бы из ничего.
974а5 В самом деле, если бы они возникли все, то им ничто не предсуществовало бы. А если бы одни были всегда, а другие к ним прибавились, то сущее возросло бы по числу и величине. Но то [количество], на которое оно возросло по числу и величине, возникло бы из ничего, ибо в, меньшем числе не содержится большего, равно как и в меньшей величине — большей.
(2) Коль скоро оно вечно, то бесконечно (apeiron), так как у него нет ни начала, из которого оно возникло, ни окончания, в которое, возникнув однажды, оно бы некогда окончилось: ведь оно всецело (pan).
(3) А коль скоро оно бесконечно [~ безгранично], то одно, так как если бы [сущих] было два или больше, они были бы границами по отношению друг к другу.
(4) Коль скоро оно одно, то везде одинаково (homoion)
так как если оно неодинаково [=“отлично от себя”], то его уже больше одного, следовательно, оно не одно, а многое.
(5) Коль скоро оно вечно, бесконечно и везде одинаково, одно должно быть
неподвижно. В самом деле, оно не могло бы двигаться иначе как смещаясь в нечто. А чтобы сместиться, необходимо войти либо в полное, либо в пустое. Но первое из них не приняло бы, а второго вовсе нет.
(6) Коль скоро Одно таково, оно должно быть безболезненным и неподверженным страданиям, здравым [~ невредимым] и неведающим болезней [~ упадка] и [не должно] ни перемещаться по положению, ни изменяться по качеству, ни смешиваться с другим, так как в результате всего этого Одно вынуждено становиться многим, не-сущее — рождаться, а сущее — уничтожаться, а это невозможно.
(7) В самом деле, если понимать “одно” как конечный результат смешения многого и [на этом основании] допустить, что вещей много и они движутся, замещая друг друга, то смесь могла бы получиться либо как со-положение в одном множества, либо путем наложения элементов смеси в виде слоев один поверх другого. В первом случае были бы различимы швы, разделяющие элементы
974b1 смеси, а в случае наложения каждый из них становился бы заметен при соскабливании и удалении верхних слоев смеси с расположенных под ними. Однако ни того ни другого не происходит.
(8) Только в этих [двух] случаях, полагал он, множество [сущих] могло бы быть и являться нам. Поэтому коль скоро это невозможно, то и сущих не может быть много, но это нам неправильно кажется. Ибо и многое другое воображается имеющим место на основании чувственного восприятия, однако разум (логос) доказывает, что в действительности это не так, и точно так же [он доказывает], что сущее не множественно, но одно, вечно, бесконечно и всецело подобно само себе.
(9) Прежде всего не следует ли в таком случае начинать [рассуждение], приняв [за исходный постулат] не всякое мнение (докса),
но лишь наиболее надежные? Если все мнения неправильны, [как утверждает Мелисс], то, вероятно, отнюдь не следует использовать [в качестве исходного постулата] и это положение: “из ничего не может возникнуть ничего”. Ведь это всего лишь мнение, и к тому же неверное; мы все так полагаем на основании чувственного восприятия, исходя из множества частных случаев.
(10) Если же не все то ложно, что нам кажется, но есть среди этого и правильные воззрения, то следует либо доказать, что они таковы, и принять их, либо [сразу] принять те, что по преимуществу признаются правильными. Эти [воззрения] всегда должны быть более надежными, чем те, которые еще нужно доказать, [прежде чем принять за постулат].
(11) Даже если бы у нас было два мнения, противоречащих друг другу, как он полагает (если сущих много, утверждает он, то они по необходимости должны были возникнуть из не-сущих, если же это невозможно, то сущих не много: коль скоро все, что есть, безначально, то оно и бесконечно, а если бесконечно, то и одно), но при этом обе посылки одинаково признаются нами, то [тезис
о том], что [сущее] одно, доказан ничуть не более, чем [тезис о том], что
[сущих] много. Если же вторая [посылка] достовернее, то и вывод из нее обладает большей доказательной силой.
(12) Мы имеем оба эти воззрения: 1) как то, что из ничего не может возникнуть ничего; 2) так и то, что сущее множественно и движется. Второе из двух достоверней, и все скорей откажутся от первого, чем от второго. Поэтому даже
975 а1 если окажется, что эти утверждения противоречат друг другу и что невозможно одновременно признавать возникновение из не-сущего и отрицать множественность вещей, то они будут опровергать друг друга.
(13) Но почему скорее так, а не иначе [= “почему тезис (2) будет опровергнут тезисом (1), а не наоборот”]? С равным успехом можно утверждать и противоположное. В самом деле, он рассуждал, и не доказав [предварительно], что
мнение, из которого он исходит, правильное, и не приняв в качестве постулата более достоверное мнение, нежели то, которое он опровергает: ведь возникновение из не-сущего считается более вероятным, чем отрицание множественности [сущего].
(14) В пользу того, что возникновение того, чего нет [“не-сущих”], возможно и что много [сущих] уже возникло из не-сущего, говорят общепризнанные мнения, причем высказанные не кем попало, но и некоторыми прославленными мудрецами.
(15) Так, Гесиод говорит [“Теогония”, ст. 116, 117, 120]:
Прежде всего возник Хаос, а затем
Широкогрудая Гея, прочное седалище всех навек,
И Эрос, который выдается среди всех бессмертных.
Прочие вещи, по его словам, возникли < из этих>, а эти — из ничего. Да и многие утверждают, что ничто не есть, но все становится [~ возникает], полагая [тем самым], что становящееся становится не из того, что есть [=“не из сущих”]: иначе они не могли бы утверждать, что все становится [~ возникает]. Откуда ясно, что, во всяком случае, по мнению некоторых, возникновение из не-сущего также возможно.
Гл. 2. (1) Не отложить ли, однако, вопрос, возможно или невозможно то, что он утверждает, и не достаточно ли рассмотреть, вытекают ли эти утверждения
из его посылок, или же ничто не мешает, чтобы дело обстояло не так? Пожалуй, это два отдельных вопроса.
(2) Если принять за исходную посылку его собственный исходный постулат “из не-сущего не может возникнуть ничего”, то вытекает ли из него по необходимости, что все вещи должны быть невозникшими,
или же ничто не мешает считать, что одни возникли из других, [другие — из
третьих] и что этот процесс продолжается до бесконечности? (3) Или повторяется по кругу, так что одно возникает из другого и, следовательно, всегда нечто есть, причем все отдельные вещи бесконечное число раз уже возникали друг из друга: почему нет? (4) Стало быть, ничто не мешает, принимая постулат “из не-сущего не может возникнуть ничего”, утверждать, что все вещи возникли, и, если они бесконечны, ничто не мешает, следуя ему [самому, т. е. Мелиссу], приписать им атрибут
[бесконечности], присущий Одному. Ведь он сам ассоциирует с [атрибутом] “бесконечное” понятие и предикат “все” [=универсум всех вещей]. Равно как ничто не мешает в случае, если они не бесконечны, чтобы возникновение их было циклическим.
(5) Далее, если все вещи возникают и ни одна не есть, как утверждают некоторые, то каким образом они могут быть вечными? А он, несмотря ни на что, исходит в своих рассуждениях из того, что “нечто есть” как из факта и постулата.
“Если [нечто] не возникло, но есть, — говорит он, — то оно вечно”, как будто предикат бытия [“есть”] непременно должен быть присущ вещам.
(6) Далее, даже если абсолютно невозможно ни возникновение не-сущего, ни уничтожение сущего, то что мешает тому, чтобы, как полагает Эмпедокл, одни [сущие] были возникшими, а другие — вечными? Ведь и он тоже принял
975b1 все эти [постулаты], а именно что [31 фр. 46= В 12]:
Из того, чего нет нигде, не может возникнуть [нечто],
Равно как недостижимо и неосуществимо, чтобы изничтожилось то, что есть:
Сколько и откуда его не выталкивай, всякий раз [на его место] окажется [другое сущее],
и тем не менее утверждает, что одни из сущих вечны: огонь, вода, земля и воздух, а другие возникают или возникли из них.
(7) Никакое другое возникновение, [кроме возникновения из элементов] как он считает, для сущих невозможно [31 фр. 53, ст. 3—4= В 8]:
А есть лишь смешение и разделение смешанных [элементов],
Люди же называют это “рождением”,
10 (8) возникновение вечных [элементов] и сущего происходит не в отношении сущности, так как он полагал, что это невозможно [31 фр. 31, ст. 31= В 17]:
Что бы тогда давало прирост этой Вселенной и откуда бы оно взялось?
Многое возникает путем смешения и соединения огня и рядоположных ему [элементов], а уничтожается путем их разъединения и разделения. Таким образом, многое существует как результат смешения и разделения, а по природе - четыре [сущих], не считая [движущих] причин, или Одно.
(9) Также и в том случае, если бы элементы, при соединении которых [вещи] возникают, а при разделении — уничтожаются, были бы изначально бесконечны [по числу], как, по словам некоторых, говорит Анаксагор. утверждающий, что возникающие вещи возникают из вечно сущих [элементов] и бесконечных [по числу], также и в этом случае все не могло бы быть вечным, но некоторые вещи возникали бы и были бы возникшими из сущих, и уничтожались бы в другие сущности.
(10) Далее, ничто не мешает тому, чтобы Вселенная была одной какой-то формой, как среди прочих полагают Анаксимандр и Анаксимен: первый — утверждая, что Вселенная есть вода, второй, т. е. Анаксимен, — что воздух, а также все остальные, кто полагал, что Вселенная есть одно в этом смысле. И в этом случае благодаря [различным] конфигурациям, большему или меньшему [количеству вещества], а также разрежению и сгущению Вселенная может производить множество или бесконечное число сущих и возникающих [вещей].
(11) Также и Демокрит утверждает, что и вода, и воздух, и каждая из множества вещей, будучи одним и тем же, различаются формой. Спрашивается, что мешает и в этом случае возникновению и уничтожению многого при условии, что Одно благодаря указанным различиям вечно превращается из одного сущего в другое, а Вселенная в целом не становится ничуть не больше и не меньше? (12) Далее, что мешает считать, что тела в определенный момент возникают из других тел и, разлагаясь, переходят в [другие] тела, причем всегда возникает ровно столько тел, сколько разлагается, которые, в свою очередь, снова уничтожаются?
(13) Но даже если допустить это [=вечность сущего], [допустить], что оно есть и что оно не возникло, откуда следует, что оно скорее бесконечно? Он утверждает, что если [сущее] есть, но не возникло, то оно бесконечно, так как начало и конец возникновения суть границы. (14) Однако что мешает допустить исходя из сказанного, что, будучи невозникшим, оно тем не менее имеет границу? Он утверждает, что если оно возникло, то должно иметь то начало, из которого
976а1 начало возникать. Спрашивается, что мешает допустить, что даже если [сущее] не возникло, оно-таки имеет начало, но только не то, из которого возникло, а другое [~пространственное], и что имеются вечные сущие, граничащие между собой? (15) Далее, что мешает универсуму, коль скоро он не возник, быть бесконечным, а возникающим в нем вещам — конечными, коль скоро они имеют начало и конец возникновения? (16) Далее, что мешает согласиться с Парменидом, утверждающим, что Всё, хотя и одно, и не возникло, а все же конечно, и [28 В 8, ст. 43-45]:
. . .Со всех сторон похожее на глыбу совершенно-круглого Шара,
Везде равносильное от центра, ибо нет нужды,
Чтобы вот тут его было больше или меньше, чем вот там.
Коль скоро у него есть центр и периферия, оно имеет границу, хотя и не возникло.
(17) Далее, если оно бесконечно, то даже если оно одно, как он сам говорит,
и причем тело, оно имеет части, не тождественные самому себе, но все
подобные самому себе. (18) В этом смысле он называет универсум “подобным”, а
не так как другие, в смысле “подобия чему-то”, что, очевидно, доказывает
конечность [универсума]: если бесконечное “подобно”, то это означает, что
оно “подобно другому”, и, следовательно, оно не одно и не бесконечно, а
представляет собой два или более сущих. Но, вероятно, он употребляет термин
“подобное” в смысле “подобия самому себе” и говорит, что универсум сам себе
“подобен”, поскольку однороден и весь целиком вода, земля или любое другое
вещество того же рода: ведь ясно, что он полагает его “одним” в этом смысле.
Стало быть, каждая из частей, поскольку она тело, не бесконечна, так как бесконечно Целое, и, следовательно, эти части граничат между собой, хотя и не возникли.
(19) Далее, если оно вечно и бесконечно, то каким образом оно может быть одним, при том, что оно тело? Если оно неоднородно, то множественно, как он сам же утверждает. Если же сущее всецело вода, или всецело земля, или что бы то ни было подобное, то у него было бы много частей: таким, как пытается доказать и Зенон, должно быть сущее, если оно “одно” в этом смысле. Стало быть, некоторые его части были бы больше по числу, иные меньше по числу и по величине, [чем другие части], и тем самым [сущее] было бы повсюду разнородным, хотя ни одно тело не прибавлялось бы и не убавлялось.
(20) Если же у него вовсе нет ни тела, ни ширины, ни длины, то каким образом одно может быть бесконечным? И что мешает тому, чтобы таких [бестелесных единиц] было много или бесчисленное количество?
(21) Далее, что мешает тому, чтобы сущие были бесконечны по величине, даже если их больше одного? Так, например, Ксенофан [21 А 47] говорит, что бесконечна как глубина земли, так и воздуха. [О том же] свидетельствует и Эмпедокл: он упрекает кого-то, кто утверждал так, полагая, что при множественности сущих они не могут быть бесконечными [31 фр. 240= В 39]:
...Будь бесконечны глубины Земли и Эфир изобильный,
Как с языка сорвалось и из уст излилось впустую
Многих людей, ничтожную часть Вселенной видавших.
(22) Далее, если [сущее] одно, нет ничего абсурдного в том, что
оно не 976b1 повсюду подобно [=однородно]. Если оно всецело вода, или огонь, или что бы то ни было еще того же рода, то ничто не мешает допустить много видов одного сущего, каждый из которых по отдельности подобен самому себе. (23) Ничто не мешает одной [части сущего] быть разреженной, другой — плотной при условии, что в разреженном не содержится пустоты. Действительно, в разреженном не
содержится в некоторых частях обособленная пустота, в результате чего одна часть Целого была бы плотной, а другая — не плотной, и нет необходимости полагать, что разреженно только то, что содержит пустоту; [разреженное] также все целиком наполнено, но все же менее наполнено, чем плотное.
(24) Если оно есть и не возникло, даже если вследствие этого допустить, что
оно бесконечно и что не может быть другого [конечного] и другого бесконечного [сущего], то на каком основании ему следует приписывать атрибуты одного и неподвижного? * * *
(25) [Сущее] неподвижно, утверждает он, если нет пустоты, так как все движется посредством смены места. (26) Прежде всего многие не разделяют этого мнения, а полагают, что пустота есть, но только она не тело. Так, например, Гесиод говорит, что при возникновении [мира] сначала возник хаос, исходя из того что прежде всего должно быть пространство для вещей. Нечто подобное представляет собой и пустота — что-то вроде порожнего сосуда.
(27) Но даже если пустоты вовсе нет, движение возможно с равным успехом, так как Анаксагор, который исследовал этот вопрос, а не ограничился простым отрицанием [пустоты], утверждает, что сущее движется, хотя пустоты нет. (28) Сходным образом и Эмпедокл утверждает, что все сущее вечно и непрерывно движется посредством соединения <и разъединения>, а пустоты нет вовсе; он говорит [31 фр. 48=В 14]: “Во Вселенной нет вовсе пустоты: откуда что-либо могло бы при-быть”. Когда же [все] соединится в единый облик и станет Одним, тогда, по его словам [31 фр. 47== В 13] “в нем [=Одном] вовсе нет ни пустоты, ни избытка”. (29) Действительно, что мешает тому, чтобы [тела] двигались путем взаимного замещения так, чтобы одновременно первое [тело] занимало место второго, второе — место третьего, а третье — место первого и чтобы такое перемещение было постоянным? (30) Исходя из его же собственных посылок, ничто не мешает и тому, чтобы и пребывающие на месте вещи претерпевали процесс (kinesis) изменения качества (eidos), который и он и все остальные называют инаковением (alloiosis); и при котором [вещь], например, становится из белой черной или из горькой сладкой. Ведь ни тот факт, что пустоты нет, ни тот факт, что полное непроницаемо, не препятствуют качественному изменению.
(31) Следовательно, [из посылок Мелисса] не вытекает с необходимостью ни что [сущее] должно быть всецелым, ни что вечным, ни что бесконечным (а будь оно бесконечным, то было бы много бесконечных [сущих]), ни что одним, ни что подобным, ни что неподвижным. Причем [последнее] — ни в случае, если
оно одно, ни в случае, если оно множественно. Если принять это, то на основании его же собственных посылок ничто не мешает сущему ни подвергаться
не 977а1 такосмезе, ни подвергаться инаковению, ибо и в случае, если [сущее] одно, возможно движение, и количественная дифференциация [=сгущение и разрежение] и качественное изменение, при том что закон сохранения не нарушается [букв. “при том что никакое количество тела-вещества не прибавляется и не убавляется”!, и в случае, если [сущих] много, [все перечисленные виды изменения могут осуществляться] путем их взаимного соединения и разъединения.
(32) Его объяснение смеси невероятно: она не может быть ни таким наложением [слоев], ни таким соположением [элементов], как он говорит, в результате чего [элементы смеси] либо сразу же [были бы видны] раздельно, либо становились бы видны один отдельно от другого при соскабливании одного за другим поверхностных слоев. На самом деле структура смеси такова, что любая [сколь угодно малая] часть одного из компонентов смеси присутствует в любой [сколь угодно малой] части другого компонента так, что в любой сколь угодно [малой] части смеси невозможно найти [компоненты смеси] в соположении, но только в смеси. Так как не существует наименьшего тела, то любая часть смешана с любой так же, как и целое.
6. ГИППОКРАТ. О природе человека, 1 (т. VI, 34 L.): [Полемика с натурфилософами-монистами: принимающие один-единственный элемент и полагающие его одним-и-всем (hen
kai pan), опровергают друг друга в диспутах, и никому из них еще не удалось победить противника “три раза подряд”]. Мне, по крайней мере, кажется, что такие люди по недостатку ума опровергают самих себя в суесловии своих речей, а вот теорию Мелисса поддерживают.
ГАЛЕН. Комм. к этому месту, CMG V, 9, 1; 17, 16: Во всей этой главе он явно возражает тем, что полагает, что человек состоит только из одного из четырех элементов, и говорит, что они ошибаются. Так как они ничего не могут доказать, их тезис был крайне неубедительным: своей аргументацией они не могут доказать, что человек состоит из одного из четырех элементов, и тем самым доказывают правильность тезиса Мелисса, который тоже полагал, что [человек] есть нечто одно, но только не один из этих четырех элементов: воздуха, земли, воды и огня. По-видимому, этот философ хотел сказать, что имеется некая общая субстанция, лежащая в основе четырех элементов, невозникшая в неуничтожимая, которую последующие [философы] назвали материей (hyle), но не мог этого членораздельно объяснить. Эту самую субстанцию он и называет “одно-и-все”.
*6а (Reale). ПЛАТОН. Теэтет, 180 d=28 В 7—8 (контекст); ПЛАТОН. Теэтет, 181 а=28 А 26; СЕКСТ ЭМПИРИК. Против ученых, X, 46=28 А 26; ИСОКРАТ. 10. 3; 15, 268=28 А 23.
7. АРИСТОТЕЛЬ. Метафизика, А 5. 986 b 18 [ср. 28 А 24]: Судя по всему, Парменид исследовал формальное [“соответствующее логосу-понятию”] Одно, а Мелисс — материальное, поэтому первый полагает его конечным, второй — бесконечным. . . (b 25) Этих [мыслителей=элейцев], как мы уже сказали, в связи с настоящим исследованием следует оставить в стороне, тем более что двое из них — Ксенофан и Мелисс — немного грубоваты, Парменид же, судя
по всему, высказывает более проницательные суждения. . .
АРИСТОТЕЛЬ. Физика, A3. 186 а 6: Оба рассуждают эристически — и Мелисс, и Парменид: они исходят из ложных посылок, и рассуждения их бездоказательны (asyllogistoi). Особенно примитивно [собств. “вульгарно”,
phortikos] и не вызывает затруднений [рассуждение] Мелисса: из одной абсурдной посылки у него вытекает все остальное; [опровергнуть] это не составляет труда.
*7а (Reale). ПЛАТОН. Теэтет, 183е=28 А 5; ТИМОН, фр. 45 D=29 A 1,
§1.
8. АРИСТОТЕЛЬ. Физика Д 6. 213 b 12: Исходя из этого [=необходимости пустоты для пространственного перемещения, см. 213 b 4], Мелисс и доказывает, что универсум неподвижен: если допустить, что [сущее] движется, говорит он, те по необходимости должна быть пустота, а пустота не принадлежит к сущему.
АРИСТОТЕЛЬ. О возникновении и уничтожении, А 8. 325 а 2: Некоторые из древних считали, что сущее по необходимости должно быть одним и неподвижным, так как пустоты нет, а без существования обособленной пустоты оно двигаться не может. Равным образом не существует и многого, раз нет того, что разграничивает. Представление о том, что универсум не непрерывен, но разделен на соприкасающиеся части, [по их мнению], ничем не отличается от утверждения, что существует не одно, а многое и пустота: если он повсюду делим, то нет ни одного [сущего], представляющего собой нечто одно [букв. “нет ни одного одного”], а следовательно, нет и многого, [так как множество состоит из единиц], тем самым универсум пуст: а если [не повсюду], но вот тут делим, а вот там нет, то это похоже на выдумку: до какого количественного предела, спрашивается, и на каком основании одна часть универсума такова [= неделима] и наполнена, а другая разделена? Сходным образом они доказывают невозможность движения. Исходя из этих аргументов, они вышли за границы чувственного восприятия и, пренебрегши им, поскольку, по их мнению, надо следовать только разуму (логосу), утверждают, что Все [= универсум] одно, неподвижно и безгранично, так как иначе граница граничила бы с пустотой. Далее, в теории эти утверждения представляются верными, но полагать так о реальных вещах похоже на сумасшествие.
АРИСТОТЕЛЬ. О небе. Г 1. 298
b 14=28 А 25.
*8а (Reale). АРИСТОТЕЛЬ. Физика, А 8. 191 а 24=28 А 24. ЕВДЕМ у
Симпликия, Комм. к “Физике”, с. 111, 13 [=ЕВДЕМ, фр. 42 Wehrii]: Почему неподвижно? Потому что полно. Почему полно? Потому что невозможно бесконечное [=“лишенное границ”,
apeiron], содержащее пустоту.
АЛЕКСАНДР АФРОД. у Симпликия, Комм. к “Физике”, 110, 13: Выведя бесконечность [сущего] из того, что оно не имеет ни начала, ни конца, из бесконечности — что оно одно, Мелисс, по словам Александра, затем доказывает, что оно неподвижно, [аргументируя] тем, что движущееся должно двигаться либо через полное, либо через пустое. . . но сквозь полное не может двигаться ничто, а пустого не может быть среди сущих.
9. ЦИЦЕРОН. Учения академиков, II, 37, 118: Мелисс полагает, что то, что есть, бесконечно и неизменно, всегда было и будет.
Мнения философов, II, 1, 2; II, 4, 11=28 А 36.
ФЕОДОРИТ, IV, 8: Мелисс, сын Итагена, милетец (sic), был его [=Парменида] учеником, однако переданного ему учения в чистоте не сохранил: он утверждал, что космос бесконечен, а те — что конечен.
Мнения философов (Стобей), II, 1,6 (“О космосе”): Диоген и Мелисс: универсум (to
pan) бесконечен, космос конечен.
10. АРИСТОТЕЛЬ. О софистических опровержениях, 5. 167 b 13: Например, аргумент Мелисса о бесконечности универсума, исходящий
из посылок, что универсум не возник (так как из не-сущего не может возникнуть ничего) и что все, что возникло, возникло из начала. Стало быть, если универсум не возник, то он не имеет начала, а
следовательно, бесконечен. Но вывод не вытекает по необходимости: из того, что все возникшее имеет начало, не следует, что все имеющее начало возникло.
Там же, 6. 168 b 35: . . .Как в аргументе Мелисса, который исходит из равнозначности выражений “быть возникшим” и “иметь начало” или “становиться-равными” и “приобретать ту же величину”. Он полагает, что коль скоро возникшее имеет начало, то и имеющее начало возникло, поскольку, мол, “возникшее” и “конечное” равнозначны как “имеющее начало”.
*Там же, 28. 181 а 27: . . .Аргумент Мелисса: он постулирует, что если возникшее имеет начало, то невозникшее не имеет; следовательно, если Вселенная не возникла, то она и бесконечна.
*АРИСТОТЕЛЬ. Физика, А 3. 186 а 10: Что Мелисс допускает паралогизм — очевидно; он думает, что постулировал: если все возникшее имеет начало, то и все невозникшее не имеет.
*10а (Reale). ПСЕВДО-АЛЕКСАНДР АФРОД. Комм. к “Софистич. опроверж.”, 49, 5: Желая показать, что сущее одно и бесконечно, [Мелисс] якобы доказывал это посредством обращения с отрицанием, говоря, что если возникшее имеет начало, то, стало быть, невозникшее на имеет. Затем он добавлял вторую посылку: не имеющее начала бесконечно. Так что получается силлогизм: сущее не возникло, невозникшее не имеет начала, не имеющее начала бесконечно, сущее бесконечно.
Там же, 49, 20: Например, аргумент Мелисса о том, что универсум бесконечен. Мелисс, говорит [Аристотель], доказывал, что универсум, т.е. сущее (вместо термина “сущее” [Аристотель] употребляет термин “универсум”), бесконечно. Доказывал же он это, исходя из посылки, что сущее нерождено или что сущее не возникло. Затем он дает доказательство этой посылки: если утверждается, что сущее возникло, то оно должно было бы возникнуть либо из сущего, либо и” не-сущего. Из сущего оно возникнуть не могло, так как иначе нам придется задать тот же вопрос о том сущем. Но равным образом невозможно и то, что сущее возникло из не-сущего, вследствие общего постулата всех философов о том, что из абсолютно не-сущего не может возникнуть ничего. Откуда следует, что-сущее не возникло. Если возникшее имеет начало, невозникшее не имеет начала, но что не имеет начала, то бесконечно.
Там же, 63, 15: Нечто подобное представляет с с бой и аргумент Мелисса, как мы уже показали выше. Взяв за исходную посылку, что возникшее имеет начало, и думая, что она обратима, он заключал: если возникшее имеет начало, то и имеющее начало возникло, поэтому если нечто не возникло, то оно не имеет начала. Но не имеющее начала бесконечно, поэтому
невозникшее бесконечно. Но сущее не возникло — следовательно, сущее бесконечно,
АНОНИМ. Комм. к “О софистических опровержениях”, 15, 26: Доказывая, что сущее одно и бесконечно, он рассуждает так: сущее не возникло, невозникшее не имеет начала, не имеющее начала бесконечно, а если так, то и одно. Следовательно, сущее одно и бесконечно. Первую посылку он доказывает так: если сущее возникло, то оно, безусловно, возникло бы из сущего, так как оно не могло бы возникнуть из абсолютно не-сущего. Однако нам пришлось бы повторить то же самое и об этом втором сущем, и о следующем, и так до бесконечности. Следовательно, сущее не возникло. Вторую посылку — “невозникшее не имеет начала” — он якобы доказывал посредством обращения с отрицанием. Если возникшее, говорит он, имеет начало, то невозникшее не имеет начала.
Там же, 60, 30: Если возникшее имеет начало, говорит он, то невозникшее не может иметь
начала. Следовательно, если Вселенная не возникла, то она и бесконечна.
ФЕМИСТИЙ, Парафраза к “Физике”, 7, 16: Бездоказателен аргумент Мелисса; он говорит: “Если сущее возникло, оно имеет начало, но оно не возникло” следовательно, оно не имеет начала. Поэтому оно бесконечно и одно”.
Там же, 8, 11: Затем он утверждает, что сущее также неподвижно, ибо коль скоро оно одно и бесконечно во всех направлениях, то ему некуда двигаться.
ФИЛОПОН. Комм. к “Физике”, с. 50, 30: Вот аргумент Мелисса, вернее силлогизм Мелиссу не принадлежит — он лишь выдвинул следующие положения: “Сущее безначально, сущее одно, сущее бесконечно, сущее неподвижно”. Так вот,
тогда как Мелисс принял эти четыре положения, некоторые решили, что он вывел их из силлогизма, который излагает Аристотель.
Действительно ли Мелисс излагал и силлогизм тоже, или это другие решили, что он вывел эти положения из такого силлогизма, для нас не имеет никакого значения. Во всяком случае, силлогизм, из которого выводятся указанные положения, гласит:
(1) Сущее не возникло, невозникшее не имеет начала, не имеющее начала не имеет и конца, не имеющее конца бесконечно, следовательно, сущее бесконечно.
(2) Так он доказывал, что сущее бесконечно, откуда выводил затем, что оно одно и неподвижно. Действительно, если оно бесконечно, то ясно, что оно и одно, так как бесконечное занимает все пространство, а если так, то существование чего-либо другого исключено, так как в противном случае оно не было бы бесконечным. (3) В силу того, что оно одно и бесконечно, в
силу обоих этих [оснований] оно должно быть неподвижным: если оно занимает все пространство, то ему некуда будет двигаться. (4) В то же время оно по необходимости должно быть не подвижным, если оно одно: если оно движется, то по необходимости должно быть пространство или время, в котором оно движется, или самый вид движения, которым оно движется. В таком случае опять будет не одно, но многое. Так Мелисс доказывал, что сущее одно, бесконечно и неподвижно [следует критика посылок Мелисса Филопоном].
(1) Что сущее не возникло, он доказывает так: если сущее возникло, то оно возникло либо из сущего, либо из не-сущего. Если оно возникло из сущего, то отсюда следует, что оно существовало до [своего] возникновения (определенное сущее может возникнуть из определенного сущего, а абсолютно сущее не может возникнуть из сущего, иначе оно оказалось бы возникшим из самого себя и, следовательно, существовало до своего возникновения, что нелепо), если же — из не-сущего, то по необходимости должно было возникнуть из абсолютно несущего, так как если возникает абсолютно сущее, оно должно возникнуть из
абсолютно не-сущего. Между тем все физики признают постулат, согласно которому из абсолютно не-сущего не может возникнуть ничего. . . Стало быть если необходимо, чтобы сущее, если оно возникло, возникло бы либо из сущего, либо из не-сущего, но из каждого из этих двух допущений вытекает нечто абсурдное, то ясно, следовательно, что сущее не возникло. (2) А что невозникшее не имеет начала, он доказывает посредством обращения с отрицанием. Он постулирует, что все возникшее имеет начало. Стало быть, если возникшее имеет начало, то невозникшее не имеет начала. (3) А что имеющее начало имеет
и конец, он опять-таки принял на основании общепризнанных постулатов: ибо само начало есть некий конец [~ граница,
peras]. Таков весь ход Мелиссова доказательства.
11. АРИСТОТЕЛЬ. Физика, А 2. 185 а 32: Мелисс утверждает, что сущее бесконечно. Следовательно, сущее есть некое количество. . . так как понятие бесконечности оперирует с количеством, а не с сущностью и не с качеством. Ср. А 7. АРИСТОТЕЛЬ. Физика, Г 6. 207 а 9=28 А 27.
12. ЕПИФАНИЙ КИПРСКИЙ. Против ересей, III, 2, 12: Мелисс, сын Итагена, самосец родом, утверждал, что Все одно; в природе нет ничего постоянного, но все уничтожимо в потенции.
Мнения философов, I, 24, 1=28 А 29.
13. Мнения философов, I, 7, 27=29 А 30. ОЛИМПИОДОР. О священном искусстве философского камня, с. 81, 3 Berth.: Одним, неподвижным и бесконечным началом всего сущего Мелисс полагал божество.
14. ФИЛОДЕМ. Риторика, фрагменты неизвестных книг, III, 7 (т. II, с. 169 Sudh.)=28 A 49.
АРИСТОКЛ у Евсения, Приготовление к Евангелию, XIV, 17, 7: Желая показать, что из феноменов и видимых вещей ничто не обладает истинной реальностью, Мелисс доказывает это на основании самих феноменов. Так, он говорит:
“Если земля. . . мягкое — жестким” [В 8, 2—3]. Слушая эти его рассуждения и множество других того же рода, вполне естественно было бы спросить: “А разве не из ощущений ты узнал, что нечто горячее в данный момент потом становится холодным?”. То же и об остальном. Все его утверждения оказываются не чем иным, как отрицанием и опровержением чувственных восприятии на основании полного доверия им.
Мнения философов (Стобей), IV, 9, 1 (“Истинны ли ощущения?”): Пифагор, Эмпедокл, Ксенофан, Парменид, Зенон, Мелисс, Анаксагор, Демокрит, Метродор, Протагор, Платон полагают ощущения ложными.
*АРИСТОТЕЛЬ. Физика, в 3. 254 а 24: Даже если согласно истине дело обстоит так, как утверждают некоторые, а именно что сущее бесконечно и неподвижно, то из чувственного восприятия этого отнюдь не явствует, а [явствует], что множество сущих движется. Значит, если есть ложное мнение и вообще мнение, то есть и движение, равно как и если есть воображение или если иногда кажется так, а иногда иначе: ибо воображение и мнение представляются некими движениями.
*14а (R.). СИМПЛИКИЙ. Комм. к “О небе”, 556, 12: Сначала [Аристотель] обсуждает Мелисса и Парменида: первый из них утверждает, что возникновения нет вообще, второй — что есть не согласно истине, но согласно доксе.
В. ФРАГМЕНТЫ
О природе, или О сущем
01. * СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 103, 13: А сейчас рассмотрим аргумент Мелисса, на который он [= АРИСТОТЕЛЬ. Физика, А 3. 186 а 4] возражает сначала. Приняв постулаты физиков о возникновении и уничтожении, Мелисс начинает свое сочинение так: “Если ничего нет [букв. “ничто не есть”], что можно сказать о нем, словно о чем-то, что есть?”
1. СИМПЛИКИЙ. Там же, 162, 24: И Мелисе также доказывает, что сущее не возникло, исходя из этого общего постулата [“=из ничего не может возникнуть ничего”]. Он пишет так: “Всегда было то, что было, и всегда будет. Ибо если оно возникло [~стало быть], необходимо, чтобы до того, как возникнуть, оно было ничем. Если же не было ничего, никогда бы не возникло ничего из ничего”.
Парафраза фр. 1: СИМПЛИКИЙ. Там же, 103, 15: Если нет ничего, что можно сказать о нем, словно о чем-то, что есть? Если же нечто есть, то либо возникшее, либо вечно сущее. Но если возникшее, то либо из сущего, либо из не-сущего. Однако ни из не-сущего не может возникнуть нечто (ни какое-либо сущее иным, ни тем более сущее в абсолютном смысле), ни из сущего: иначе оно [уже] было бы, а не возникло [~ стало быть]. Следовательно, сущее не возникло. Следовательно, оно вечно сущее. Равным образом, сущее и не уничтожится. Ибо сущее не может превращаться ни в несущее (это также постулируется физиками), ни в сущее, так как в этом случае оно по-прежнему оставалось бы сущим и не уничтожилось бы. Следовательно, сущее не возникло и не уничтожится, следовательно, оно всегда и было и будет.
2. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 29, 22. 109, 20: “Стало быть, коль скоро оно не возникло, но есть, и всегда было, и всегда будет, то и не имеет ни начала, ни конца, но бесконечно (apeiron). В самом деле, если бы оно возникло то имело бы начало (ибо оно начало бы возникать в определенный момент) и конец (ибо оно кончило бы возникать в определенный момент); но коль скоро оно и не началось, и не кончилось, а всегда было и всегда будет, то оно не имеет ни начала, ни конца. Ибо ничто не может вечно быть, если оно не целокупно (pan)”.
Парафраза фр. 2: СИМПЛИКИЙ. Там же, 103, 24: Но так как возникшее имеет начало, невозникшее не имеет начала. Сущее не возникло, следовательно, оно не имеет начала. Далее, уничтожимое имеет конец. Если же нечто неуничтожимо, то оно не имеет конца. Сущее неуничтожимо, следовательно, оно не имеет конца. Но то, что не имеет ни начала, ни конца, бесконечно. Следовательно, сущее бесконечно.
3. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 109, 29: Как “возникшее в какой-то момент” [В 2] он считает конечным по субстанции, так и “вечно сущее” полагает бесконечным по субстанции. Это явствует из его слов: “Но подобно тому как оно всегда есть, точно так же и по величине оно всегда должно быть бесконечным”. О “величине” он говорит не в смысле протяженности [следует фр. В 10].
4. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 110, 2 [после фр. В 9]: Затем он соотнес с [атрибутом] вечности бесконечность по субстанции в следующих словах: “Ничто, имеющее начало и конец, не вечно и не бесконечно”, — откуда следует, что не имеющее бесконечно.
*4 а (R.). АРИСТОТЕЛЬ. О возникновении и уничтожении, А 8. 325 а 14 [ср. А 8]: Некоторые утверждают, что Все одно, неподвижно и безгранично [~бесконечно] так как иначе граница граничила бы с пустотой.
5. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 110, 5 [после В 4]: Из “бесконечного” [~ безграничного как атрибута сущего] он вывел “одно” на основании следующего [аргумента]: “Если бы оно не было одно, то граничило бы с другим [~“со вторым”]. Евдем
[фр. 9 Sp.] обвиняет этот аргумент в неопределенности формулировки, он пишет так:
“Даже если допустить, что сущее бесконечно, на каком основании оно должно быть одно? Довод, согласно которому, если сущих много, то они будут граничить между собой, не состоятелен. Так, например, прошедшее время представляется безграничным, хотя и граничит с настоящим. Поэтому много [сущих], может быть, и не могут быть бесконечными во всех направлениях, а в одном направлении это может оказаться возможным. Поэтому следует уточнить, в каком смысле [сущие] не могут быть бесконечными, если их много”.
6. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “О небе”, 557, 14: Хотя реальность чувственного мира представляется очевидной, если сущее одно, ничего другого, кроме него, быть не может. Мелисс говорит: “Если оно <безгранично>, то оно одно, ибо если бы оно было двумя, то они не могли бы быть безграничными, но имели бы границы между собой”, — а Парменид: “Целокупное, единородное, бездрожное, нерожденное” [28 В 8, ст. 4].
Парафраза фр. 6: СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 103, 28: А если безгранично,
то одно. Ибо если бы было два, они не могли бы быть безграничными, но имели бы границы относительно друг друга. Сущее безгранично. Следовательно, сущих не много. Следовательно, сущее одно.
7. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 111, 18: Заключая сказанное ранее и переходя к трактовке движения, Мелисс говорит так:
“(1) В силу этого, стало быть, оно вечно, и бесконечно, и одно, и всецело подобно.
(2) И оно не может ни уничтожиться, ни стать больше, ни подвергнуться метакосмезе, ни болеть, ни печалиться. Ибо если бы оно претерпело что-нибудь из этого, то уже не было бы одно. Так, если оно изменяется [собств. “становится иным”], необходимо, чтобы сущее [больше]
не было подобным [— тем же, homoion], но преждесущее — уничтожалось, а не-сущее — возникало. Поэтому если оно будет изменяться [~ становиться иным] [хотя бы] на один волосок за десять тысяч лет, то уничтожится всецело за всю совокупность времени.
(3) Равным образом невозможно, чтобы оно подверглось метакосмезе. Ибо прежде-сущий космос не уничтожается и [еще] не сущий не возникает. Но коль скоро ничто
не прибавляется, и не уничтожается, и не изменяется, то каким образом нечто, подвергнувшись метакосмезе, могло бы [по-прежнему] быть сущим? Если бы нечто стало иным, оно уже подверглось бы метакосмезе.
(4) И оно не испытывает боли, ибо, испытывая боль, оно не могло бы быть целокупным. Ибо больное не могло бы быть всегда и не имеет равной Силы со здоровым. И оно не было бы подобным, если бы испытывало боль. Действительно, оно испытывало бы боль от того, что нечто убавлялось или прибавлялось, и уже не было бы подобным.
(5) Равным образом и здоровое не может заболеть, ибо [тем самым] здоровое, т. е. то, что есть [“сущее”], уничтожилось бы, а то, чего нет [вне сущее”], возникло бы.
(6) И о печали справедливо то же, что о боли.
(7) И нет ничего пустого, ибо пустое ничто, а ничто не могло бы быть. И оно
не движется, ибо ему некуда отодвинуться, но [все] полно. Если бы была пустота, оно отодвинулось бы в пустоту, но раз пустоты нет, ему некуда отодвинуться.
(8) Плотного и разреженного быть не может. Ибо невозможно, чтобы разреженное было таким же полным, как плотное, но в разреженном, конечно же, больше пустоты, чем в плотном.
(9) Полное от неполного следует отличать так: если вмещает что-нибудь или впускает в себя — значит, не полное, а если не вмещает и не впускает — значит, полное.
(10) Стало быть, раз пустоты нет, оно по необходимости должно быть полным. А раз оно полное, то не движется.”
Парафраза фр. 7: СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 103, 30: (1) Но если одно, то и неподвижно, так как одно всегда подобно самому себе. (2) Но подобное не может ни уничтожиться, ни стать больше, ни подвергнуться метакосмезе, ни болеть, ни печалиться. Ибо если бы оно претерпело что-нибудь из этого, то уже не было бы одним, В самом деле, то, что совершает какой бы то ни было вид движения, изменяется из одного в другое. Но кроме сущего, ничего [другого] нет. Следовательно, оно не может двигаться. (7) Или по-другому. В сущем совершенно нет пустоты, так как пустота ничто, а ничто не могло бы быть. Стало быть, сущее не движется: раз нет пустоты, ему некуда отодвинуться. (8) Но равным образом невозможно, чтобы оно сжалось в себя: иначе оно было бы разреженней и плотней самого себя, а это невозможно. Ибо разреженное не может быть таким же полным, как плотное, но разреженное, конечно же, оказывается более пустым, чем плотное, а между тем пустоты нет. (9) Полно ли сущее или нет, следует различать по тому, впускает ли оно в себя что-нибудь другое или нет: если не впускает — значит, полно, если что-нибудь впускает — значит, не полно. (10) Стало быть, раз нет пустоты, оно по необходимости должно быть полным. А если так, то — не двигаться, но не потому, что невозможно двигаться сквозь полное, как это мы полагаем относительно тел, а потому, что целокупное сущее не может двигаться ни в сущее (так как, кроме него, ничего другого нет), ни в не-сущее, так как не-сущего нет.
Этих цитат из Мелисса достаточно в связи с возражением Аристотеля. Леммы его в двух словах таковы: “Сущее не возникло; невозникшее не имеет начала, так как возникшее имеет начало; то, что не имеет начала, бесконечно; второго бесконечного наряду с первым быть не может, но только одно; но то, что одно и бесконечно, неподвижно”.
8. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “О небе”, 558, 19 [ср. А 14]: Сказав о сущем, что оно одно, не возникло, неподвижно и совершенно не разделено пустотой, но целиком наполнено самим собой, [Мелисс] добавляет: (1) “Этот довод — важнейшее доказательство того, что [сущее] только одно. А вот и еще доказательства [того же]. (2) Если бы было много [сущих], то они должны были бы быть такими, каково, по моим утверждениям, одно. Если земля, вода, воздух, огонь, и железо, и золото е с т ь и [если] одно живое, а другое мертвое, и белое, и черное, и все прочее, о чем люди говорят, что оно истинно есть, если, стало быть, эти [сущие] есть и мы правильно видим и слышим, то каждое из них должно быть точно таким, каким, как мы решили вначале, [должно быть сущее] и [не должно] ни переходить в свою противоположность [собств. “переворачиваться обратной стороной”,
metapiptein], ни изменяться [~становиться иным], но каждое должно быть точно таким, как оно есть. На самом же деле мы утверждаем, что мы правильно видим, слышим и понимаем, (3) и тем не менее нам мнится, что горячее становится холодным, а холодное — горячим, жесткое — мягким, а мягкое — жестким, и что живое умирает, а из неживого рождается [живое],
и что все эти [сущие] изменяются [~становятся иными] в то, что было совершенно не похоже на то, что есть теперь: так, железо хоть оно и жесткое, а стирается от соприкосновения с пальцем, равно как и золото, и камень, и все, что нам кажется прочным, а из воды возникают земля и камни. Так что получается, что мы и не видим и не знаем того, что есть. (4) Не согласуется, стало быть, одно с другим. С одной стороны, мы утверждаем, что есть много вечных [сущих], обладающих формами (eidē) и силой, а с другой — на основании увиденного в каждое отдельное мгновенье нам мнится, что все изменяется и превращается. (5) Ясно, стало быть, что мы видели неправильно и что мнится нам, будто тех [сущих] много, неправильно. Ибо если бы они были истинными, то не превращались бы, но каждое было бы точно таким, как мы думали, так как сильнее истинного сущего нет ничего. (6) Если же произошло превращение, то сущее уничтожилось, а не-сущее возникло. Таким образом, если бы было много [сущих], то
они должны были бы быть точно такими, как одно.”
9. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 109, 34 [после В 10]: То, что он понимает
сущее как бестелесное, явствует из его слов: “Стало быть, если оно есть, то должно быть одно, а коль скоро оно одно, то должно не иметь тела”.
Там же, 87, 6: “А коль скоро оно одно, — говорит он, — то должно не иметь тела. Если бы оно имело толщину, то имело бы и части и больше не было бы одним”.
10. СИМПЛИКИЙ. Комм. к “Физике”, 109, 32 [после В 3]: О “величине” он говорит не в смысле протяженности, так как он сам доказывает, что сущее неделимо. <Если сущее разделено, — говорит он, — то оно движется, а если оно движется, то его нет”. Под “величиной” он разумеет возвышенное величие ипостаси. [Неоплатоническое толкование!]
Spuria
11. ПАЛЕФАТ. О невероятном, с. 22, 1 Festa: Я всецело одобряю писателей Мелисса и Ламиска Самосского [Пифагореец, ср.: ДИОГЕН ЛАЭРТИЙ, III, 22], которые пишут в начале: “Что было, то есть теперь и всегда будет”.
12. Греко-сирийские “Изречения философов о душе” (Rhein. Mus. 51, 1896, 539, п 31): [изречение Псевдо-Мелисса о тщете жизни и бессмертии мудрости, нем. пер. в DK I, 276, 5-17].
