Робинсон Томас Мор, профессор, Университет Торонто (Канада)

Я начну этот доклад с рассмотрения метапроблемы - вопроса о том, отчего в качестве формы в которой Платон решил выразить себя оказался избран диалог и каковы были последствия этого выбора. Имеем ли мы право вообще говорить о "Платоне" в диалогах, учитывая, что он никогда не появляется в них качестве собеседника? Если же подобный разговор возможен, то где именно он скрывается под личиной многоразличных литературных персонажей? И - наконец - если мы найдем Платона и представим его публике, я хотел бы прояснить, является ли он просто участником различных дискуссий, из которых состоят его произведения, или же можно утверждать, что он дает нам собственную оценку вопросов, которые там обсуждаются.
В этот момент я обращусь к сильным и слабым сторонам того подхода к Платону, который называют «концепцией развития». Данный подход исходит из того, что, хотя философ и сохранял четкую позицию по многим вопросам, в каких-то случаях он мог менять свою точку зрения. Это изменение в таком случае касалось столь важных вещей, как теория трансцендентальных форм и представление о душе как состоящей из трех частей. Поскольку его литературное творчество развивалось, вместе с этим могли происходить и перемены в ряде доктрин.
В заключение я хотел бы, следуя «концепции развития», предложить в общих чертах краткое изложение тех идей, которых, как я думаю, Платон определенно и постоянно придерживался в сферах метафизики, физики, космологии, этики, политической теории и теории искусства.

Слезак Томас Александр, почётный профессор, Тюбингенский университет Карла Эберхарда (Германия)

Я собираюсь показать, что стандартная интерпретация нашего текста базируется на отказе от филологически необходимых интерпретационных шагов. Я же попросту постараюсь следовать старому филологическому принципу: „Homēron ex Homērou saphēnizein“, или, в нашем случае, „Platōna ek Platōnos“. Мое заключение можно сформулировать следующим образом: диалектик при необходимости сохраняет молчание - а это нужно делать, когда он сталкивается с людьми, «которые не заняты философией» (275 e2 par´ hois ouden prosēkei) - это в точности его theōi charizesthai, его использование logoi, которые угодны богу. Поскольку идеи и, a fortiori, начала угодны theia, божественны, он откроет их только тем последователям, которые обладают необходимую интеллекутальную и нравственную подготовку. Поскольку записанный текст может в какой-то момент попасть в руки тех, кто не занят философией, он не покажет им письменные книги.

Пресс Джеральд Алан, профессор, Хантер колледж, Нью Йорк, США (США)

Основной традицией в интерпретации Платона от античности до середины ХХ века был «доктринальный» и «систематический» подход. Предполагалось, что Сократ или другие участники, которые являются «первыми лицами» диалогов, выступают рупорами взглядов и аргументов Платона, что Платон писал для того, чтобы наставить читателей в истинах, в которых он был уверен, что его доктрины являются или должны представлять собой систематическое целое, и что литературные, драматические, и контекстные особенности диалогов могут быть проигнорированы, оставаясь лишь формой для философских высказываний и для логического содержания. Так понятые, диалоги, как кажется, должны быть прямыми «коммуникаторами» с доктриной.
Исследования, проведенные за последние 50 лет подорвали или покончили со всеми этими предположениями, наряду со многими из тех гипотез и интерпретационных стратегий, которые их поддерживали. Они отбросили представления о хронологии написания диалогов, а так же общее мнение о том, что изменения в их содержании связаны с развитием взглядов Платона. Эти исследования усложнили наши представления о наследии Платона, поставили вопрос о его ревизии, о рассмотрении аутентичности его догматического и систематического прочтения, которое, несомненно, было результатом более позднего платонизма.
Вместо старого консенсуса стала развиваться стратегия альтернативного Платона: того, чьи труды являются литературными и драматическими, в той же мере, как логическими а аргументативными, того, кто обращается к нам скорее непрямо, чем напрямую. Он общается с нами иронично, через аргумент, но и через историю, через научную серьезность, но и через игру. Он учит как наш проводник, а не как властный авторитет, он разворачивает имагнитивные и эмоциональные, как и рациональные стратегии, стремится достичь нашего внутреннего согласия (а не внешней согласованности) с некоторыми принципами и ценностями, а не с конкретными метафизическими, гносеологическими, этическими или политическими доктринами. Он предлагает тот вид философского знания, который следует понимать как видение, а не как набор конкретных определений и доктрин.

Протопопова Ирина Александровна, кандидат культурологии, доцент, руководитель Платоновского исследовательского научного центра Российского государственного гуманитарного университета

Ключевые слова: Платон, «Пир», гюбрис, инверсия, мистерия, андрогин.

Задача доклада – показать, что одним из лейтмотивов «Пира» является семантика гюбриса как «инверсии», которая относится к теме взаимодействия противоположностей, обыгрываемой на протяжении всего диалога на уровне лексики, поведения персонажей, собственно философского содержания и самой композиции диалога. Как инструмент анализа этих уровней текста используются ключевые метафоры инверсии и гюбриса в «Пире» – андрогины из речи Аристофана и силены из речи Алкивиада. Делается вывод, что в целом «Пир» можно назвать апологией философского гюбриса как инверсии «объекта» и «метода» в форме своеобразной «сатировой драмы».

Гараджа Алексей Викторович, с. н. с. Платоновского исследовательского научного центра Российского государственного гуманитарного университета

Ключевые слова: Платон, Аристофан, «Пира», Давид Рунке, перевод Платона.

В докладе рассматривается ряд непрозрачных мест из платоновского «Пира», давно вызывающих вопросы исследователей: это сравнения «диэрезы» андрогинов, во-первых, с разрезанием рябины для засолки и разрезанием яиц во-
лоском (190d6–e2); во-вторых, с распиливанием пополам загадочных λίσπαι (193a3–7), а также эпизод с икотой Аристофана (185c4–189b4). Относительно «диэретических» сравнений предпринята попытка объяснить логику истолкований и конъектур различных переводчиков, комментаторов и издателей «Пира», а по поводу эпизода с икотой выдвигается гипотеза о его сексуальном подтексте, связанном путём аллюзий как с указанными сравнениями, так и с мистериально-обсценной подоплекой «Пира» в целом.

Мочалова Ирина Николаевна, к. филос. наук, доцент, зав. каф. философии ЛГУ им. А.С. Пушкина

Ключевые слова: «Тимей», Платон, Ксенократ, Аристотель, раннеакадемические дискуссии.

В докладе предлагается рассмотреть «Тимей» в контексте раннеакадемических дискуссий. Это позволит раскрыть формирование в Академии различных герменевтических стратегий. В частности, показать особенности интерпретаций диалога, предложенных Ксенократом и Аристотелем.

Демин Ростислав Николаевич, преподаватель, Русская христианская гуманитарная академия, гимназия «Петершуле»

Зотов Сергей Олегович, магистрант РАШ РГГУ

Ключевые слова: Зосима Панополит, алхимия, духовная алхимия, гностицизм, герметизм, Платон, Гермес, Поймандр.

В данном докладе будут рассмотрены неоплатонические и герметические влияния на алхимию Зосимы Панополита. Именно благодаря этому автору, соединившему в синкретическом единстве оперативную алхимию, неоплатоническую философию и гностические религиозные метафоры, появилось явление духовной алхимии, расцвет которой пришелся на Средневековье и Ренессанс.

Евлампиев Игорь Иванович, к. филос. н., Институт философии СПбГУ

Ключевые слова: метемпсихоз, гностицизм, подлинное христианство, Фихте о бессмертии души, Достоевский, Ницше, вечное возвращение.

Идея Платона о переселении душ в ортодоксальном христианстве была заменена иудейской идеей однократного воскресения к совершенной сверхземной жизни. Однако это учение получило развитие в гностицизме, где метемпсихоз стал важным принципом. Очень многие европейские философы развивали именно такое понимание бессмертия. Эта концепция появляется в философии Николая Кузанского и Дж. Бруно, далее ее развивает Лейбниц. Особенно важную роль она играет в поздней философии И. Г. Фихте. Для Фихте подлинное учение Христа заключается в идее тождества Бога и человека, это означает, что человек в каждый момент земного времени причастен Богу и вечности, поэтому смерть может быть только условной границей между разными формами земной жизни как абсолютной жизни. Все эти представления можно найти также в философских воззрениях Достоевского и в концепции вечного возвращения Ницше.

Шевцов Константин Павлович, к. филос. н., Институт философии СПбГУ

На протяжении всей жизни Августин обращается к платоновской идее анамнесиса, не принимая ее полностью, но и не полностью отбрасывая ее, однако вопрос для него стоит не о прямом воспоминании того, что было забыто в момент грехопадения первого человека, но лишь об истолковании прошлого, более того, о понимании самой личной истории как письма, требующего расшифровки и истолкования, размышления как исповеди, в которой знание и память составляют неразрывное единство. В дополнение к известной Платону и Аристотелю памяти идеальных объектов и чувственных образов, Августин придает особое значение такой форме сугубо личной памяти, как память душевных волнений, аффектов; поскольку сохранение аффектов в памяти изменяет само их качество, или окраску, обнажается собственная сила памяти, которую Августин сравнивает с перевариванием и усвоением пищи. И даже забывание в этом свете представляется не отсутствием памяти, а возможностью удерживать связь с предметом посредством забвения, не вспоминая предмет, но памятуя, что нечто забыто. Память понимается Августином не только как образ вечного бытия во временности земной жизни, но и как действительное отношение к тому, что, превосходя человека, соотнесено с его существованием, присутствует в его отношении к самому себе, знании себя, в возможности речи от самого себя как от первого лица.

Светлов Роман Викторович, д. филос. н., проф., Институт философии СПбГУ, РХГА

Античность знает несколько типов интерпретации мифа: аллегорический, рационально-критический, прагматический и эвгемерический. Интересно, что со всеми ними мы можем встретиться в текстах Платона, жившего задолго и до Эвгемера, и до Палефата. В докладе рассматривается известное рассуждение Платона о Тевте из «Федра» (274с-275а) и «Филеба» (18b-d), а так же тематически близкое место из «Политика» (274b-d). Показано, что платоновский «эвгемеризм» опирается на внутренние предпосылки и основания в самом учении Платона. Мы имеем в виду платоновскую космологию и представления об истории (кругообращениях Космоса), которые дали Платону возможность говорить о «земных богах».

Парибок Андрей Всеволодович, к. филол. н., доцент, СПбГУ

Погоняйло Александр Григорьевич, д. филос. н., профессор Института философии СПбГУ

Ключевые слова: забота о себе, логика, истина.

Восходящее к Платону «пещерное» понимание смысла кладет начало классической метафизике, отдающей безусловное предпочтение «созерцанию» (теория) перед поступком (поэтические и практические науки у Аристотеля), который ставит поступающего перед необходимостью выбора. Подлинная наука – там, где решать и решаться на что-то, т. е. выбирать, не надо.
При этом условием созерцания оказывается некий «шаг» от себя к себе. Он-то и научает созерцанию, или, что то же самое, умозрению, т. е. умению видеть невидимые идеи (виды вещей). Иначе говоря, этот шаг открывает доступ в сферу, собственно, логоса, в пространство логического. Умение совершить это шаг Платон называет «искусством обращения».
Если ныне философы больше не ходят за смыслом в пещеру, это не избавляет их от необходимости так или иначе осмыслить искусство обращения, - теперь уже за рамками традиционных метафизических оппозиций, таких как единое и многое, форма и материя, дух и материя и т. д.

Соколова Лариса Юрьевна, д. филос. н., проф., Институт философии СПбГУ

Ключевые слова: А. Буто, Хайдеггер, Платон, онтология, деструкция метафизики, забвение бытия.

Известный вопрос об аристотелизме Хайдеггера не мешает А. Буто признать, что фигура Платона, как родоначальника метафизики, для немецкого философа является фундаментальной. Чтение Платона для Хайдеггера – это конфронтация с «другим» в самом себе, противостояние двух позиций: метафизики и мысли бытия. Поэтому это чтение является сущностным моментом в философии самого Хайдеггера: оно позволяет ему освободиться от собственного исходного метафизического начала и более уверенно следовать мысли бытия. Буто не охватывает, естественно, всех аспектов темы. В статье показано, что после 40-х гг. Хайдеггер больше не рассматривает философию Платона как переломную, поскольку относит начало метафизики к более ранним этапам греческой мысли.

Протопопов Иван Алексеевич, к. филос. н., доцент, Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения

Ключевые слова: бытие и небытие, идея небытия, определенное отрицание, иное себя самого, ум, жизнь, становление.

Статья посвящена анализу проблеме тождества бытия и небытия в философии Платона. Платон считает, что небытие должно мыслится не как нечто противоположное бытию в смысле его отсутствия, но как иное по отношению к бытию. Идея небытия как определенного отрицания соотносится с основными идеями и оказывается диалектически тождественна идее бытия. Идея небытия как иного себя самого имеет решающее значение для платоновской диалектики в целом, обеспечивая в принципе саму возможность для того определяющего ее положения, согласно которому, бытию должен быть присущ ум, жизнь и становление.

Никоненко Сергей Витальевич, д.ф.н., проф., Институт философии СПбГУ

В докладе впервые в литературе предлагается эпистемологическая теория эйдетического опыта как особой формы эмпирического познания, в основе которой лежит представление эйдоса в виде образа и символа. Эйдетический опыт носит возвышенный характер; поэтому он качественно отличается как от чувственного опыта, так и от логического рассудка. Эйдос определяется как совершенство формы, однако, в отличие от Платона, мы полагаем, что эйдосы не могут существовать вне сферы символического. Эйдос – отделенный от непосредственного опыта и объективированный элемент культуры. В духе аналитической герменевтики и реализма, философия XXI в. создает намеченную Платоном теорию эйдосов.

Дробышев Виталий Николаевич, к. филос. н., докторант Русской христианской гуманитарной академии

Ключевые слова: апофазис, вера, деконструкция, негативная теология, неоплатонизм, различие.

Темой доклада является вопрос о том, наследует ли философия Различия платоническую философскую парадигму, образуя новый вариант неоплатонизма, или она ведет к ее разрушению, следуя в русле современных религиозных трансформаций в европейской цивилизации.

Батракова Ирина Аркадьевна, к.филос.н., доц. Северо-западного государственного медицинского университета им. И. И. Мечникова

В выступлении планируется коснуться проблемы особенностей античной диалектики, и прежде всего диалектики Платона, в контексте ее дальнейшего историко-философского развития. Особенное внимание будет уделено критическому сравнению характерных особенностей диалектики Платона и Гегеля.

Сотникова Надежда Николаевна, к. филос. н., доц., Санкт-Петербургский университет МВД России

Ключевые слова: Платон, Шопенгауэр, эстетика, искусство, гений.

В статье утверждается, что мир идей Платона в эстетике Шопенгауэра утрачивает свою самостоятельность и превращается в связующее звено между миром Воли и миром представлений. Идеи служат основой для объективации Воли. В эстетике Шопенгауэр осмыслил важные проблемы. Сущность художественного творчества понимается как особая способность художника, интуитивное созерцание, позволяющая ему выйти из-под власти Воли и созерцать сущность идей и самой воли. Сущность искусства сводится немецким мыслителем к безвольному созерцанию вечных идей, выраженных в образах красоты. Значимость искусства Шопенгауэр видел в возможности избавить человека от страдания и в получении наслаждения при созерцании. Отмечается, что эстетика Шопенгауэра стала фундаментом теорий "чистого искусства", делавших акцент на его бесполезности.

Азарова Юлия Олеговна, к. филос. н., доцент, Харьковский национальный университет им. В. Н. Каразина (Украина)

Елашкина Анна

Ключевые слова: Платон, рассудок, разум, диалектика, драматическая парадигма, «Софист», рефлексия.

Определений рассудка и разума, данных в диалоге «Государство» не достаточно, чтобы строго различить эти два уровня мышления. По Платону, появление разумной ступени мышления не отменяет рассудочную, а включает ее. В поздних диалогах оба типа мышления присутствуют одновременно. Экспликация содержания указанного различения требует имманентной реконструкции решавшихся Платоном философских задач, форм развертывания платоновской мысли.

Коробов-Латынцев А. Ю., к.ф.н., преподаватель факультета философии и психологии ВГУ

Ключевые слова: философия, философский язык, Платон, русская философия.

Статья посвящена рассмотрению философского языка Платона. Рассматривается конституирование философского языка в древней Греции. Обосновывается значение философского языка Платона для русской философии.

Плешков Алексей Александрович, м. н. с. Института гуманитарных историко-теоретических исследований им. А. В. Полетаева, НИУ ВШЭ; аспирант Факультета философии НИУ ВШЭ

Ключевые слова: Платон, «Тимей», философия языка.

В докладе эксплицируется языковая проблематика платоновского «Тимея». Автор демонстрирует, что с самого начала диалога Платоном подчеркивается важность проблемы языка, а предлагаемая в рамках речи Тимея онтологическая структура имеет языковое измерение и может быть рассмотрена как ключ к пониманию целостной «философии языка» Платона.

Артемьев Тимур Мурманович, ассистент Северо-Западного государственного медицинского университета им. И. И. Мечникова (Санкт-Петербург)

Необходимыми и достаточными условиями для осознания идей в философии Платона являются способности к непосредственному созерцанию воспоминаний, к очищению разума и аскезе, к именованию постигнутых в озарении истин и проговариванию знания в виде ответов на осмысленные вопросы в диалоговом дискурсе. Под осознанием здесь будет пониматься форма мысли, обращенная к памяти и характеризуемая связью созерцаемых образов с событиями в диалогах.
Такие формы мысли в виде припоминаний представлены Платоном в анамнезисе, в воспоминаниях души об идеях, поскольку душа созерцала эти события ранее в идеальном мире. Концептуально он описывает это в «Меноне» (81b–86b), «Федоне» (72е–76е) и «Федре» (250b–d). Пребывая в мире идей, души наблюдают идеи, которые во время воплощения в материальном мире припоминаются. Обращение к памяти вызывает созерцание, доступность которого объясняется Платоном как гносеологический аристократизм или способность немногих избранных к философствованию. Доступные к созерцанию образы идей открываются только в акте непосредственного интеллектуального усмотрения, которое предшествует воспоминанию. Таким образом, воспоминания об идеальном мире обусловлены непосредственным созерцанием, то есть, само по себе воспоминание является опосредованным, уже имеющимся в памяти событийным опытом непосредственного созерцания идей в идеальном мире.
Осознание припоминаний является для Платона важной проблемой, поскольку в его философии знание не появляется в результате процесса познания, а знать можно лишь то, что было всегда, при этом источник знания не находится в материальном мире. Платон считал непосредственно созерцаемое знание врожденным, наличиствующим в человеке до его физического рождения и воспроизводим через воспоминание. В воспоминаниях способность человека воспроизводить полученные ранее знания зависит не от определенных методов или технологий, а от того, насколько активно созерцала душа идеи в не материальной сфере до рождения в теле. Наиболее решающее значение для уровня развитости душ состоит в том, были ли душе доступны многие идеи в своих созерцаниях или они были восприняты в малом количестве. Получается, что знание в любом случае не конструируется заново, оно либо осознается при воспоминании, либо не осознается как целостное, являясь в таком случае не связанным, фрагментарным.
Платон сформулировал космологию, в которой наивысшую ценность имеет интеллигибельный мир. Истины об этом мире постигаются интуитивно посредством созерцания. Платон конструирует теорию, в которой непосредственное созерцание выступает в качестве онтологической предпосылки знания. Созерцание также важно и с познавательной точки зрения, как мысленное наблюдение сверхчувственных идей. В науке подобные операции необходимы в геометрии. Исходя из этой необходимости, метод воспроизведения знания, Платон основывает на пифагорейских принципах числовых пропорций и начал в геометрических фигурах. Он объясняет геометрическими фигурами – треугольник, куб, додекаэдр и т.д. идеи всеобщего и необходимого знания. Непосредственно созерцая в акте интуиции идеи, философствующий открывает новое знание, которое в то же время оказывается уже знакомым, поскольку логически не следует из чувственного опыта, а предшествует ему. Так, в «Меноне» интуиция направляет мышление мальчика раба, не обладающего знанием геометрии, но, правильно отвечающего на наводящие вопросы Сократа. В результате мальчик, не владея законами геометрии выводит геометрическую теорему. «Получается, что в человеке, который не знает чего-то, живут верные мнения о том, чего он не знает?», – риторически вопрошает Сократ.
Решение проблемы как это неявное, сверхчувственное знание сделать явным, Платон представляет всей своей философией, и это решение есть диалоговый дискурс, то есть воспроизведение знания в акте проговаривания. Платон описывает, что недостаточно простого говорения. Необходимо очиститься от мнений, затуманивающих разум. Главнейшее из очищений – это обличение, способствующее научению обличенного, посредством очищения от незнания как такового, обрести качества наибольшей чистоты, красоты и счастья (Софист 230b - 231). Нужно также использовать упражнения очищения и аскезу «чтобы как можно тщательнее отрешеть душу от тела, приучать её собираться из всех его частей, сосредоточиваться самой по себе и жить, насколько возможно, – сейчас и в будущем – наедине с собой, освободившись от тела» (Федон 67с-d).
Условие для осознания лежит также в способности отвлечения мышления от телесных ощущений созерцать в самом себе картину представленного и выраженного речью (Филеб 39с). Выполняя указанные выше предписания, интуитивно полученное в созерцании озарение следует проговорить, чтобы припоминание превратилось в знание. Посредством речи или языка осознание становится мостом между чувственным миром и сверхчувственным идеальным бытием. В жанре диалогового дискурса к предшествующему созерцанию душой образа идеи прибавляется имя. Осознанию способствует акт именования. Так, в «Кратиле», имена отражают суть вещей, как материальных, так и идеальных. Однако, одного именования недостаточно. Акты именования Платон объединяет с актами познания и понимания. Согласно его диалогам то, что невозможно назвать непознаваемо в принципе. Платон писал в «Пармениде» об одномоментности этих процессов, когда ставится осмысленный вопрос. А там где существует вопрос и ответ, в философии Платона и создаются уже достаточные условия для возникновения осознания. Как аргумент в пользу последнего утверждения следует вспомнить, что на осознание трудных проблем через вопрошательную структуру направлены все без исключения диалоги Платона.

Литвин Татьяна Валерьевна, к. филос. н., доц., Высшая религиозно-философская школа, Санкт-Петербургский христианский университет

Селиверстов Виктор Леонидович, к. филос. н., доц., Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. проф. М. А. Бонч-Бруевича

В онтологической картине времени линейная последовательность смены времен (будущего — настоящим, а настоящего — прошлым), по мнению Августина, не отвечает удовлетворительно на вопрос о сущности времени. Время как таковое обладает двойственностью: оно «существует, чтобы исчезнуть». Место его бытия — в душе самого человека. Возникает парадоксальное противопоставление «времени души» и «времени Мира». Подлинный смысл и значение события соизмеримы не столько с внешней канвой происходящего, сколько с сущностью самого человека.

Щедринова Оксана Николаевна, преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения

Ключевые слова: сакральные знания, Платон, трансдисциплинарная стратегия исследования, научные гипотезы, душа, память.

В работе рассматривается соотношение сакральных знаний Платона с достижениями современной науки в разных областях знания и художественными текстами классической литературы. Использование методики трансдисциплинарных стратегий исследования позволило провести разностороннее изучение постулатов Платона о душе и памяти.

Пантелеев Алексей Дмитриевич, к.и.н., доцент Института истории СПбГУ

Ключевые слова: платонизм, гностицизм, «Государство», Епифан, карпократиане, этика.

Доклад посвящен анализу фрагмента сочинения александрийского гностика II в. Епифана «О справедливости», сохраненного Климентом Александрийским (Strom. III,2,5-8), где среди затронутых тем оказывается платоновская идея общности женщин (Rep. V,457d). Этот пассаж не только хорошо иллюстрирует спор об этике, который велся в то время представителями различных течений в раннем христианстве, но и тот странный синтез самых разных идейных течений, что осуществляли гностики.

Тантлевский Игорь Романович, д. филос. н., профессор, зав. каф. Института философии СПбГУ

Приходько Максим Александрович, Священник храма в честь св. апостола Иоанна Богослова Русской Православной Церкви г. Тольятти

Ключевые слова: Платон, анамнезис, воспоминание, раннехристианская апологетика, герменевтика, логос.

В докладе рассматривается переосмысление платоновской концепции анамнезиса раннехристианскими апологетами: Татианом, Тертуллианом и Климентом Александрийским. Отвергая ряд положений платоновской доктрины, апологеты принимают и развивают далее платоновский тезис о единстве любви и познания, о восприятии духовной реальности как обязательной предпосылке подлинного познания. Сочинения ранннехристианских авторов показывают, что отдельные элементы платоновской концепции анамнезиса становятся важной составляющей основополагающего герменевтического принципа христианства – единства двух планов священного текста: вечного и временного, Слова Божиего, заключающего в Себе всю полноту Премудрости и Его раскрытия в имманентном мире, в душе человека.

Курдыбайло Дмитрий Сергеевич, к. филос. н., Институт философии СПбГУ, РХГА

Ключевые слова: Ориген, «Против Кельса» («Против Цельса»), символ, символизм, Александрийская школа, гностицизм.

Материал апологии Оригена «Против Кельса», как и многие другие апологии ΙΙ-ΙΙΙ вв. содержит немало противопоставлений в прочтении Евангелия христианами и гностиками. Один из ключевых пунктов здесь — применение символических (аллегорических, тропологических) истолкований, способ их построения и границы применимости. Если Климентом Александрийским были сформулированы определённые правила толкования Писания, то в текстах Оригена мы находим обширное применение подобных правил как «здравого символизма» в противположность «ложному» символизму гностического типа, репрезентируемого Кельсом (хотя сам он и не был гностиком). Проведен филологический анализ трактата и выделены основные стратегии употреблений терминов σύμβολον, τύπος и некоторых других.

Беневич Григорий Исакович, к. филос. н., доцент Русской христианской гуманитарной академии

В докладе будет рассмотрен вопрос об отношении к наследию Платона, идеям среднего и неоплатонизма у участников спора вокруг оригенизма на рубеже IV-V вв. в Палестине и в Египте, а также у Евагрия Понтийского, который в споре не участвовал, но учение которого весьма существенно в этой полемике. Будет показано значение этого спора для последующих споров вокруг оригенизма вплоть до Максима Исповедника. Особенное место будет уделено учению о Логосе и возможности или невозможности видения Бога и сопутствующим темам - антропоморфизма в богословии и отношению к изобразимости Христа.

Тоноян Лариса Грачковна, доц., Институт философии СПбГУ

Ключевые слова: Иоанн Филопон, Северин Боэций, неоплатонизм, логика Аристотеля, учение о гипотетических и категорических силлогизмах.

Доклад посвящен логическим традициям, которые сложились в раннем средневековье в Восточной и в Западной части Римской Империи. На примере комментариев Филопона к «Первой Аналитике « Аристотеля и трактата Боэция «О гипотетических силлогизмах» рассматриваются особенности византийской и римской трактовки учения о гипотетических силлогизмах.

Василик Владимир Владимирович, к. ист. н., доц. Института истории СПБГУ

Капилупи Стефано Мария, зав. отделением итальянского языка и культуры Русской христианской гуманитарной академии (Италия-Россия)

Ключевые слова: свет, напряжение, стремление, материя, телесность, вера, гармония, эсхатология.

В данной статьи автор предлагает заново увидеть аналогии с христианским мировидением и неожиданные совпадения с христианской эсхатологией в начале седьмой книги Государства Платона. Платон говорит Главкону про узника, который только что освободился от оков в пещере: «Если же кто станет насильно тащить его по крутизне вверх … разве он не будет страдать и возмутится таким насилием?». Риск ослепления перед Солнцем, который угрожает освобожденного узника, напоминает нам состояние апостолов перед преображенным Иисусом на Фаворе. В всем Ветхом Завете среди образов конкретного появления Творца и его Духа у людей встречаем также и веяние тихого ветра (Царства, 3 кн.: 19, 20): «После землетрясения огонь; но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра, и там Господь». Действительно в христианской традиции имеет место гносеологическая снисходительность Бога к людям, в том смысле, что Он говорит им различными чудесами или идеями, в зависимости от чувствительности, от способностей и даже от образования каждого. И чаще всего Он открывает им истину постепенно. Евангельский рассказ о том, что Господь приходит как вор ночью завершается тем, что верующие зато находятся в свете, а не в темноте, так что Господь не собирается появиться внезапно для них «как вор ночью» (Матфей 24:42-44). Бернард Клеровский подчеркнул, как Его высший план заключается в том, чтобы человек смог Его свободно, а не принудительно любить. В Ветхом Завете есть еще и образ близкого облака, которое знаменует присутствие божественного: именно то осеняющее облако, из которого Творец в итоге сообщает о главной тайне будущего на Фаворе в Евангелии. Освобожденный узник Платона это философ, который призван вернуться в пещеру, чтобы освободить других, или чтобы быть ими убит, по рассказу самого Платона, поминающего судьбу Сократа. Подобное произошло с пророками Ветхого Завета, с Христом и с мучениками Христианства. Проблема и тайна созерцания и преображения решается в том, что человек в эсхатологическом порядке оказывается тем, что он видит и тем, что он слышит. А христианская тайна это тайна Евхаристии, при которой верующий становится частью того, кого он принимает внутри себя в качестве святых хлеба и вина. Видно становится, как в этой христианской истине человеческая телесность полностью вовлечена и в путь созерцания и в путь преображения, а высшая надежда оказывается, таким образом, надеждой на то, чтобы каждое человеческое тело стало светом. Четыре сегментов пути освобожденного узника у Платона оказываются удивительно похожими на четыре эсхатологического этапа человечества в схоластике Петре Ломбардском. Последний сегмент знаменитой линии Платона, ноэсис, это скорее всего время созерцания и время преображения, когда царствует молчание, и исследователи до сих пор обсуждают, находится ли прямо там источник блага и созерцания, то есть самое Солнце, или находится ли оно «дальше», за пределами последнего сегмента. Петр Ломбардский: при и «после» (то невозможное «тогда», когда временно-пространственное измерение встречает вечность неведомым человеку путем) человек «non potest peccare», ergo non potest non amare, то есть только на четвертом, по Петру Ломбардскому, этапе эсхатологии человек оказывается окончательно освобожденным от риска и соблазна не-любить, что обозначает освобожденным от риска не быть самым собой до глубины своей. Это потому, что корень бытия есть любовь, то есть та тринитарная самоотдача другим (Отец это Отец только для Сына, а Сын это Сын только для Отца), которая оказывается при Втором пришествии корню чистой и исключительной радости, но в несовершенных этапах мира неизбежно сопровождается также страданием и мучительным самопожертвованием.

Трушина Мария Александровна, выпускница СПбГУ

Ключевые слова: παράδειγμα, μίμησις, познание, учение об идеях.

В докладе рассматривается платоновское употребление термина παράδειγμα, а также исследуется метод Платона, который можно определить как парадигмальный. Несмотря на то, что Платон считает знание, достигнутое посредством парадигм, неполным и осуждает попытки приблизиться к созерцанию идей через любые образы, он, однако, признает важность парадигмального метода и активно его применяет, делая парадигму связующим звеном между миром чувственно воспринимаемым и миром умопостигаемым.

Сергеев Андрей Павлович,

Для у-становления Платона Сократ должен был умереть, в том числе и как Литературный персонаж, характер к периоду «Сократического Платона», перестать быть соперником.
Через Жиля Делеза, через Настроенность и Серена Кьеркегора, доклад подбирается к диалогу «Гиппий Больший», полагаемому месту подмены соперника Платоном.
Бороться с Платонизмом значит:
бороться с полем устроенности, и:
найти-показать посылки-возможности данного построения.

Одной из посылок-построений стала имитация Платоном Сократа, что прекрасно видно в «Государстве». В разбираемом докладом тексте «Гиппий Больший» показывается-выводится платоноимитация Даймона Сократа.

Королёв Всеволод, студент РХГА

История философии – уникальная область человеческого знания, выполняющая конституирующую роль коллективной памяти философии и в то же время коллективной памяти о философии. Это постоянная реорганизация наших воспоминаний, забывание неактуального и припоминание важнейшего, непрерывно осуществляемое философским сообществом. В то же время это и творческое конструирование реальности, поскольку никто не может поручиться за то, что мы вспоминаем реально бывшее. Почему в таком случае мы считаем это знанием?
Необходимым моментом любого знания является его обоснованность. Степень обоснованности, достаточная для того, чтобы какое-либо положение получило статус знания, зависит от принятых в определенной парадигме критериев доказательности. Философское сообщество постоянно и сознательно вырабатывает определенные критерии доказательности, и лишь те положения, которые удовлетворяют этим критериям, ложатся в основу образов, конструируемых историей философии. Уточнение данных в рамках одного и того же подхода не влечет за собой изменения критериев доказательности: некоторое положение в свете новых фактов признается не соответствующим этим критериям и заменяется другим, удовлетворяющим их в большей степени. Появление новых подходов и исследовательских стратегий свидетельствует о том, что появляется группа специалистов, которых принципиально не устраивают имеющиеся познавательные стратегии, что, в первую очередь, выражается в критическом переосмыслении уже имеющихся и создании новых критериев доказательности, а через это, и в построении принципиально иного образа изучаемого философа.
Подобные рассуждения применимы ко многим, если не ко всем областям гуманитарного знания, в той или иной степени использующим исторический метод и, в первую очередь, к самой истории. Но нам кажется, что диапазон различных познавательных стратегий, постоянно конкурирующих между собой, наиболее широк именно в историко-философском дискурсе. Однако и в рамках самой истории философии существует раздел, являющийся бесспорно лидирующим по количеству проведенных исследований и, разумеется, этим разделом является платоноведение.
Обычно платоноведы, как и другие историки философии, обращаются к трудам друг друга в полемических целях, используя при этом преимущественно две операции – критику и согласие, что неудивительно, учитывая их цель, направленную на прояснение тех или иных взглядов Платона. Чрезвычайно редки попытки постановки вопроса о том, как мы читали Платона в разные времена. Между тем, на наш взгляд, попытка ответить на этот вопрос очень важна для платоноведения как в методологическом, так и в культурологическом аспекте. Мы постараемся развить эту мысль на примере первого тома работы К. Р. Поппера «Открытое общество и его враги».

Бахарь Спиридон Александрович, аспирант РХГА

Санженаков Александр Афанасьевич, к. филос. н., м. н. с. Института философии и права СО РАН (Новосибирск)

Ключевые слова: Сократ, Платон, стоики, Зенон, благо, зло, безразличное, добродетель, порок.

В докладе рассматриваются моральной аксиоматики Сократа и способы ее обоснования Платоном и стоиками. Выявлены сходства и различия их подходов. Для Платона базовым положением выступает стремление людей к счастью, у стоиков – к самосохранению. Объединяет их общий аргумент об амбивалентности внеморальной области. Самым существенным различием является то, что стоики предприняли более смелое решение по разграничению моральной и внеморальной областей. Для Платона этот вопрос так и остался открытым.

Каргальцев Алексей Витальевич, соискатель Института истории СПбГУ

Ключевые слова: платонизм, христианство, римская Северная Африка, мученики, агиография, Арнобий.

Доклад посвящен анализу восприятия снов и видений в римской Северной Африке III в.  В африканской агиографии доверие к священным снам было особенно высоким, а сами видения воспринимались мучениками как ясное свидетельство божественной воли. Подобное восприятие мы видим и в платонической традиции, отраженной в произведениях Апулея. Апулей, известный критик христианства, не только представляет несколько близких к мученическим сюжетов со священными снами, но и обосновывает их с позиции учения Платона. Пересечения этих традиций сохранилось в апологии Арнобия, который, побужденный сном принять христианство, явно придерживался платонических взглядов.

Панов Сергей Владимирович, к. филос. н., доцент Московского института стали и сплавов

Ключевые слова: Платон, теоретическая прозопопея, политеизм, стимулирующие восприятия, метафизическое удвоение, инверсия стимулов.

Теоретическая прозопопея Платона явилась концептуальным ответом на кризис политеистской регуляции сознания. Реактивное сознание носителя теоретической прозопопеи определяется трансформацией абсолютизированных желаний в комплекс стимулирующих восприятий, в универсум отчужденных мыслеобразов. Эмансипация реактивного сознания в метафизической нейтрализации суждения об объективных условиях человеческого бытия позволила подчинить отношение к реальности ее метафизическому удвоению следуя инверсии стимулов.

Герасимов Иван Андреевич, студент Института философии СПбГУ

Романенко Инна Борисовна, профессор кафедры философии РГПУ им. А.И. Герцена

Ключевые слова: история философии, история образования, образовательные парадигмы.

В работе анализируются особенности переходного периода формирования нового образа человека, вызванного к жизни религиозными ценностями христианства. В первые века новой эры различные традиции вели между собой явную или скрытую полемику, в результате которой произошло уточнение их позиций. Общим моментом для всех направлений в это время было обнаружение духовного измерения человеческого бытия. Именно открытие и укрепление духовности становится главной целью нового образования. В тексте проводится сравнение трактовок этого вопроса у представителей неоплатонизма, гностицизма и ранней патристики. Познавательная ценность парадигматического подхода к изучению истории образования заключается в том, что он является комплексом методов познания социальной реальности, предполагающих определенные теоретические установки.

Гончарко Оксана Юрьевна, к.ф.н., научный сотрудник кафедры логики института философии СПбГУ
Черноглазов Дмитрий Александрович, доцент кафедры общего языкознания филологического факультета СПбГУ

Ключевые слова: история логики, средневековая логика, платоновский диалог, византийская философия, византийская литература, комниновский ренессанс.

Диалог «Ксенедем, или Гласы» - малоизученное философское сочинение Феодора Продрома, выдающегося византийского писателя XII в. В докладе проводится анализ структуры и стиля диалога, излагается его содержание и историко-литературный контекст, указываются специфические черты. Демонстрируется, что «Ксенедем» обнаруживает все отличительные черты жанра «платоновский диалог».

Савинов Родион Валентинович, к. филос. н., РХГА

Ключевые слова: платонизм, раннее Новое время, схоластика, перипатетизм, христианство.

В период Ренессанса, когда латинский запад познакомился в подлинниках с античным и византийским культурным наследием, возник спор о достоинстве Платона и Аристотеля, о том, в какой степени каждый из них может быть авторитетом. Этот спор, был инициирован Григорием Трапезундским и кардиналом Виссарионом Никейским, и, благодаря деятельности Марсилио Фичино, стал одной из крупнейших дискуссий в период раннего Нового времени. В нем приняли участие врачи, богословы, философы и многие другие интеллектуалы (Х. Явелли, Ж. Шарпантье, Г. Бурателли, П. да Фонсека), из сферы экзегетики он перешел в сферу общефилософскую, и стал основой для новоевропейского платонизма.

Семиколенных Мария Владимировна, к. культурологии

Ключевые слова: Георгий Трапезундский, Виссарион Никейский, Платон.

В докладе рассматриваются аргументы, выдвинутые Георгием Трапезундским против Платона в сочинении «Сопоставление Аристотеля и Платона» (Comparatio Aristotelis et Platonis). Согласно Георгию, Платон не просто уступает Аристотелю как философ и никак не может сравниться с ним чистотой и целомудрием образа жизни: его учение абсолютно враждебно христианству — оно уже привело к падению Византии и теперь угрожает Западу.

Маковецкий Евгений Анатольевич, доцент Института философии СПбГУ

Ключевые слова: Григорий Иванович Недетовский, Отец Забытый, исихазм, исихастские споры, св. Григорий Палама, платонизм, Варлаам Калабрийский.

В патрологии существуют диаметрально противоположные оценки значимости философского элемента в исихастских спорах в Византии XIV века. Между тем, история исихазма в России даёт некоторые свидетельства, касающиеся, в частности, идентификации сторон конфликта в качестве платоников или аристотеликов. В статье рассматривается творчество малоизвестного русского писателя и патролога XIX века Григория Ивановича Недетовского. На основании анализа его сочинений делается вывод о неточности идентификации исихастской позиции в качестве платонической.

Ахунзянова Фарида Т., кандидат культурологии, доцент кафедры культурологии и филологии, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Костромской государственный технологический университет» (Кострома)

Ключевые слова: Мережковский, культура начала XX века, платонизм, культурный код, антиномии, личность, метафора глаз и особого зрения, Дух-Душа-Любовь.

Творчество Д.С. Мережковского представляет собой сферу концептов, наполненных глубокой онтологической сущностью. Декодировать их содержание, раскрыть семантику позволяют культурные коды, свойственные творческому человеку начала XX века. Идеи Платона органически вписались в культурфилософское поле указанной эпохи, во многом определив и сформировав его. Поэтому платонизм можно рассматривать в качестве универсального культурного кода, способствующего релевантному пониманию концептосферы мыслителей XX века, в том числе Д.С. Мережковского.

Ряполов Сергей Владимирович, независимый исследователь

Ключевые слова: русское шеллингианство, учение о душе, архимандрит Феофан (Авсенев), русский платонизм.

Рассматривается учение о душе оригинального русского философа, одного из основоположников психологической науки в России архимандрита Феофана (Авсенева).

Светлов Роман Викторович, д. филос. н., проф., Институт философии СПбГУ, РХГА

Мкртчян Армен Артурович,

Ключевые слова: Платон, Шопенгауэр, Ницше, Сократ, танец, народный танец, добродетель, разум, музыка, воля, образование.

Предметом доклада является анализ до сих пор очень мало изученного предмета (особенно в аспекте исторического влияния) – хорейи (Choreia), рассмотрение которой Платон осуществляет в своих «Законах». Главным образом нас будет интересовать именно специфика платоновского танца, так что мы попытаемся дать очерк его хореографии. Вторым аспектом исследования является то, что в нем сопоставлены позиции Платона и Ницше (вопреки стереотипному противопоставлению этих философов), поскольку, как оказывается при внимательно рассмотрении, именно развиваемая Платоном в «Законах» хорейя и явилась главной основой для формулировки Ницше его концепции аполлонического и дионисического начал, ибо, в целом, эта концепция возвращает нас именно к платоновским хороводам Аполлона и Диониса. Ведь как Платон в «Законах», так и Ницше в «Рождении трагедии» кладут в основание дальнейшего исследования рассмотрение народных песен и плясок, сопряженное с культом Диониса и употреблением вина (этому посвящаются целые три книги: первая, вторая и седьмая книги «Законов»), так что Платон выделяет именно Диониса и Аполлона как двух важнейших предводителей хороводов.

Синицын Александр Александрович, Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов
Свердлов Михаил Лазаревич, Саратовский гос. университет

Epitome. В небольшой статье «Об интеллигентности» (написана в 1984 г.) Алексей Федорович Лосев (1893–1988) выразил свое понимание интеллигентности и интеллигентного человека. Русский философ определил сущность интеллигентности как непрестанное несение подвига; подлинная интеллигентность, по Лосеву, «всегда есть подвиг, не обязательно бой, но ежеминутная готовность к бою и вооруженность для него». Авторы данного доклада обсуждают лосевскую формулу интеллигентности как «потенциального и актуального подвига» для переделывания несовершенства жизни «ради целей общечеловеческого благоденствия» в связи с его трактовкой мифа и мифического героя. На взгляд авторов, чтобы понять, что такое подвиг, интеллигентность и интеллигенция в лосевском представлении и трактовке, нужно исходить из того, что мировоззрение Лосева представляет собой сложное и оригинальное сочетание таких разных перспектив, как 1) платонизм (Платон – зачинатель философии платонизма, а Плотин и Прокл – зрелый платонизм); 2) православное христианство как тип культуры («средневековье», по-лосевски понятое); 3) постсимволисткий тип философии. Встреча, взаимодействие, а порой и конфликт этих перспектив у Лосева определили как особенности стиля философа и его сложное, порой амбивалентное отношение ко многим явлением истории и культуры, так и актуальность его наследие сегодня. Докладчики предлагают включиться в дискуссию о логическом анализе интеллигентности Лосевым и практическом осуществлении оной самим философом, судьба которого оказалась трагической.

Дорофеев Даниил Юрьевич, д.филос.н., проф. Национального минерально-сырьевого университета «Горный», Санкт-Петербург

В выступлении предполагается рассмотреть феномен слез и смеха в античной культуре и особенно отношение и оценку этого феномена античной философией. Это исследование будет осуществляться на иконографическом материале Гераклита и Демокрита, который позволит поднять проблему соотношения философии и пластического искусства в античности и представит его дальнейшую эволюцию в европейском искусстве.

Ноговицин Олег Николаевич, к. филос. н., зам. дир. Научно-образовательного центра проблем философии, религии, культуры Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения

В статье рассматривается противоречивая соотнесённость теорий повествования Платона и Аристотеля. Подробно представлен проблемный контекст, в котором Платон отдаёт приоритет так называемому «чистому повествованию», а Аристотель – трагедии; этические, политические и эстетические основания данного противоречия. Выделяется специфика античного представления об истории, способов и смыслов освоения её собственной фрагментарности в различных моделях понимания повествования, как приведения случайности событийного ряда к осмысленной, упорядоченной целостности.

Лисович Инна Ивановна, к. филол. н., доцент кафедры философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета

Ключевые слова: раннее Новое время, новая философия, Платон, неоплатонизм, Аристотель, видимое, доказательство.

Доклад посвящен влиянию неплатониститского дискурса на научное знание и культурные практики раннего Нового времени. Свободные искусства стремятся преодолеть влияние схоластики и Аристотеля и обращаются к философии Платона. К нему восходит и представление о визуальном, которое становится основой наблюдательных наук и аргументом доказательством в новой философии.