Мыслить и быть — одно и то же.

Парменид.

Платон в «Федоне» активно использует пифагорейскую аллегорию тела как темницы души. Нелегко познавать окружающий мир, находясь в темнице — с этим трудно не согласиться. Однако как при этом следует относиться к тому, что именно благодаря телу — его пяти органам чувств — только и может душа это познание осуществлять?

В конце шестой книги «Государства» Платон подробно описывает процесс познания. Для большей наглядности философ даже применяет своеобразную иллюстрацию — линию, разделенную на ряд соответствующих разным моментам познания отрезков. В этой схеме процесс внешнего восприятия вещей предстает как образец его внутренней интерпретации. Согласно такому пониманию процесса познания, человеческое сознание всегда имеет дело лишь с отраженными образами реальных вещей — с тенями.

Описав таким образом процесс познания, Платон в начале седьмой книги «Государства» представляет окружающий человека чувственный мир через другую аллегорию — аллегорию пещеры. Тени отраженных благодаря свету солнца предметов попадают в сознание человека строго ограниченно с фронтальной части обозримого горизонта — через глаза. При этом человек всегда видит лишь то, что уже прошло, и таким образом идет по жизни, образно говоря, спиною вперед.

Все это, на мой взгляд, великолепно проиллюстрировано в романе Айрис Мердок «Черный принц», о чем в романе говорится вполне отчетливо; Мердок пишет: «Эти образы, проплывающие в пещере нашего сознания (ибо сознание наше, что бы там ни говорили философы, действительно темная пещера, в которой плавают бесчисленные существа), разумеется, не нейтральны, они уже пропитаны нашим отношением, просвечены им».

Иными словами, тело-темница накладывает свои «отсветы» на то, что происходит в пещере-голове.

Воспринятые в уме тени предметов множатся в рассудке всевозможными уподоблениями, которые все более превращают первоначально поступившие образы в отблески неотчетливых мнений. Вырваться из этого бесконечного процесса погружения во мрак можно только вернувшись к первоначальному истоку света знания, который в сознании, как утверждает Платон в конце шестой книги «Государства», представлен идеей блага.

По мнению Платона, наиболее естественный для человека путь к постижению идеи блага — созерцание красоты — отвлечение красоты самой по себе от всего, что из окружающих вещей представляется взору красивым. Эта тема созерцания красоты самой по себе раскрывается Платоном в его диалоге «Пир» через разговор о любви. Платон рисует путь восхождения к идее блага и к созерцанию божественного через рассуждение о любви, которое переходит в подлинный гимн Эросу.

Но зачем понадобился философу этот переход? Какую роль играет в восхождении к прекрасному самому по себе и тем самым к идее блага Эрос?

Об этом А. Мердок в своем романе «Черный принц» повествует на конкретном примере. Весь путь главного героя романа Брэдли Пирсона от темной пещеры сознания до сияющей высоты истины представлен вполне отчетливо и наглядно. Пирсон в конце романа признается: «Душа в поисках бессмертия открывает глубокие тайны. Как мало знают так называемые “психологи” о ее путях и ходах. На какой-то миг мне в одном темном видении открылось будущее… Любовь человеческая — это ворота ко всякому знанию…»

Черный принц в романе А. Мердок — это темный призрак вульгарного Эрота, посланца платоновской Афродиты Пандемос. Однако согласно версии романа этот темный Эрот неразрывно связан с Эротом светлым, представляющим Афродиту Уранию. Пирсон в полной мере осознал это: «Черный Эрот, которого я любил и боялся, — это лишь слабая тень более великого и грозного божества», — признается он в своем заключительном слове.

А. Мердок отчетливо демонстрирует, каким именно образом может возвысить человека любовь, о которой Федр в «Пире» Платона говорит: «Тому, чем надлежит всегда руководствоваться людям, желающим прожить свою жизнь безупречно, никакая родня, никакие почести, никакое богатство, да и вообще ничто на свете не научит их лучше, чем любовь. Чему же она должна их учить? Стыдиться постыдного и честолюбиво стремиться к прекрасному, без чего ни государство, ни отдельный человек не способны ни на какие великие и добрые дела» (178cd).