Французский психоаналитик Жак Лакан в своих семинарах комментировал такие диалоги Платона, как «Менон», «Протагор», «Софист» и другие и даже посвятил древнегреческому мыслителю один учебный год — с 1960 по 1961, который затем составил его VIII семинар «Le transfert», не издававшийся, однако, на русском языке.

Теорию четырех дискурсов Ж. Лакан представил значительно позже в своём XVII семинаре. Можно предположить, что она явилась реакцией на протестное движение во Франции в мае 1968г., которое французский психоаналитик не поддержал и обозначил волнения подкрепляющими господствующий тогда дискурс Университета, воспроизводящими его в своей сути: «То, к чему вы как революционеры стремитесь, это господин. И вы его получите» [1, с. 260].

Сам Ж. Лакан в данном контексте не апеллировал к Платону. Однако концепция, рассматриваемая в семинаре «Изнанка психоанализа», фактически позволяет проанализировать любой речевой акт.

Для начала обратимся к самому понятию, составляющему наш интерес. Что означает в лакановской теории концепт дискурса? Французский психоаналитик говорит о «необходимой структуре», которая, в отличие от речи, не носит ситуативный характер и выходит за пределы акта высказывания, при этом обуславливая его. Дискурс возникает, когда с помощью языка устанавливаются постоянные связи, и в них оказывается вписанным нечто перерастающее границы конкретных речевых актов. Таким образом, даже молчание может быть организовано структурой: «Все дело в том, что на самом деле дискурс может прекрасно обходиться без слов» [1, с. 9].

Данное понятие позволяет Ж. Лакану поставить акцент на интерсубъективном пространстве, в котором субъект является означающим, предстающим другому означающему. При вступлении в поле Символического субъект начинает функционировать в нём как провал [1, с. 109].

Ж. Лакан выделяет четыре дискурса, основным из которых является дискурс господина. Остальные три возникают в результате поворота основной схемы по часовой стрелке. Автор замечает, что он не является их изобретателем, он лишь зафиксировал некоторую уже пребывающую в мире реальность, описав ее в виде формул.

Важно отметить, что данная структура формирует действия субъектов внутри нее и тем самым оказывает на них влияние — все явления оказываются вписанными в определенный дискурс. Говорящее существо определяется дискурсом как объект. То же происходит в трех порядках: на уровне субъекта, в интерсубъективном пространстве и в отношениях с миром (nonhuman world) [7, с. 107].

То есть, изменения социальной реальности, «выздоровление» общества возможно, по Ж. Лакану, только при условии изменений в дискурсе: необходимо не просто заниматься критикой, бунтовать внутри структуры, но менять ее, не играя по ее правилам.

Аналитик отличается именно своей позицией в отношениях с пациентом, собственным дискурсом. Можно сказать, что такой «свой» способ говорить, отличный от господствующего, имел и Сократ, за что и умер. Вспомним, что такую параллель проводил и сам Ж. Лакан: в VIII семинаре философ фактически оказывается психоаналитиком.

Дискурс аналитика ставит адресата сообщения в позицию расщепленного, желающего субъекта. Находясь в этом месте, получатель в речевом акте принимает собственное отчуждение.

По мнению исследователя Марка Брачера, такой способ говорить является единственно эффективным средством против тирании, осуществляемой через язык [7, с. 123]. Таким образом, это возможный, по Ж. Лакану, способ протеста, который может осуществляться и конкурировать с существующим дискурсом. Важным отличием является то, что господствующие означающие вырабатываются здесь самим субъектом, а не навязываются извне. Революция, таким образом, производится через речь.

Тезисом настоящей статьи является то, что в диалогах Платона мы можем наблюдать столкновение различных дискурсов. Попробуем определить, к какому типу их можно отнести.

Тот дискурс, который производят софисты, собеседники платоновского Сократа, напоминает классическую схему дискурса господина (рис.1).

Рисунок 1. Дискурс господина

Ж. Лакан располагает знание (S₂) на стороне раба в своей формуле. В нашем понимании это знание касается неизбывного желания, и здесь ставится акцент на том, что желание — это желание желания другого. Такое знание вписано в дискурс раба.

Раб (имеется в виду дискурсивная позиция) исполняет требования господина (S₁), который, в отличие от первого, «не желает ничего знать, он желает лишь, чтобы дело шло своим чередом» [1, с. 24]. То есть подавленным оказывается в этом дискурсе расщепление ($), скрытая истина: «Суть господина — он не знает, чего он хочет» [1, с. 35].

О его желании, как мы уже сказали, хорошо осведомлен раб. В платоновских диалогах место господина занимают софисты, а положение раба — юноши, которые приходят к ним учиться. Сам Сократ, как мы намереваемся показать, не действует в рамках этого дискурса.

Если задать вопрос софисту, он, подобно тому, как это описывает Менон, даст положительный ответ, научит говорить об этом: «Ведь я тысячу раз говорил о добродетели на все лады разным людям…» [6, 80B]. Такой господин похищает знание у раба, знание, которым не обладает. Поступает запрос — софист на него отвечает. «… тот, кто пришел ко мне, научится только тому, для чего пришел», — говорит Протагор в одноименном диалоге [5, 319A].

Также поступают психолог и психотерапевт: они дают советы, помогают успешно существовать в обществе. Однако в таких условиях они намеренно ставят себя в позицию знающих истину, тех, кто определяет категории нормы и патологии. Здесь врач — это авторитетная фигура, он ставит диагноз.

Психоанализ упраздняет авторитет врача и выводит психотерапевтическое лечение из вертикальных отношений между врачом и пациентом, тем самым предлагая альтернативу господскому дискурсу. Психоаналитик идентифицируется с объектом-причиной желания и не занимает место господина, подобно тому, как это делает Сократ. Что психоаналитик дает в ответ на требование — сообщение о значении этого бессознательного требования без того, чтобы оно претерпело искажения в этом ответе [1, с. 7]. Вспомним теперь, как отвечает на вопросы своих собеседников платоновский Сократ: «… знать не знаю, что же такое добродетель» [6, 71B].

Попробуем эксплицировать позиции дискурса Аналитика. В доминирующую позицию, которая находится на всех схемах в левом верхнем углу, помещен объект а — объект-причина желания (исключенный из дискурса господина) отчужденного субъекта, который не заключен ни в одном желаемом предмете полностью, не символизирован. Психоаналитик, по словам Ж. Лакана, последовательно проводит истеризацию дискурса: на месте адресата — правый верхний угол — появляется расщепленный $, «субъект позора, беспокойства, бессмысленности и желания» [7, с. 124].

Рисунок 2. Дискурс аналитика

На месте истины теперь — знание (S₂, нижний левый угол). Но специфическое знание психоаналитика, «знание, претендующее на истину» [1, с. 123], которое касается Эдипова комплекса. Эффектом данного дискурса (нижний правый угол) является S₁ — то, что производит аналитик — это интерпретация, которую он предлагает.

Обратимся к диалогу «Алкивиад I», который в этом отношении наиболее показателен. В начале сочинения Алкивиад предстает уверенным, считающим себя разумеющим дело лучше других [4, 106C], сознающим свое превосходство из-за благородного происхождения. Все это напоминает фантазматическую конструкцию, мнимое тождество Я.

Сократ, задавая вопросы (проводя, как аналитик, истеризацию дискурса), приводит Алкивиада к сомнению: «… я и сам не знаю, что говорю. Я просто похожу на помешанного» [4, 116Е]. Герой обнаруживает своё незнание ($). Происходит пересечение фантазма, и чистое желание, которое было скрыто, занимает его место.

То же происходит и с поклонником мудрости Горгия Меноном. Уверенно отвечающий на вопросы в начале одноименного диалога, он постепенно приходит в замешательство, в оцепенение [6, 80B], по его собственному признанию. «До какой степени нерадивым учеником он был, становится ясно, как только он заявляет, что будь, мол, здесь Горгий, он бы все объяснил» [2, с. 26], — говорит про героя Ж. Лакан.

Не научившись тому, чему бы он действительно мог научиться у софиста — искусству речи, Менон делегирует знание о добродетели Горгию. Фантазматический статус господствующих означающих, которые привлекают юношей, и которыми учат перебрасываться софисты (добродетель, мужество, мудрость и др.), выявляется, когда Сократ просит воспроизвести их мысли: «Система всегда в ком-то другом» [2, с. 26]. Фактически вместе с содержанием своего учения софисты предлагают спастись от тревоги незнания, приобрести идентичность, фантазм, в котором субъект сможет отождествиться с объектом желания Другого.

Сократ же, напротив, подводит к незнанию своих собеседников. Как и психоаналитик, он не обещает привести к социальному успеху или благополучию. Психоанализ и философия заботятся об истине, но здесь необходима оговорка: истина эта различного рода. Эту разницу Ж. Лакан обсуждал со своими слушателями во II семинаре.

При этом важна собственная позиция Сократа: «… я и сам путаюсь, и других запутываю». То, что было подавлено (объект а) в дискурсе господина, становится явным, восстанавливается в правах. Собеседники, убеждаясь в несостоятельности своих ответов, начинают спрашивать его самого. Однако герою, по его словам, действительно нечего им дать взамен. Данный факт созвучен тому, что пишет Жак-Ален Миллер о психоаналитике: «Обладая только видимостью знания, которая создается благодаря обладанию ничем, он тем самым создает причину желания» [3, с. 99].

Софист — тот, кто занимается мудростью, учит добродетели [6, 91B]. Предполагается, что такой учитель сам обладает самотождественным знанием (S₁), знанием как означающим, которое означает самого себя, о котором он научит говорить других. Природа такого тождества является фантазматической.

Молодой человек, который хочет получить образование, достичь успеха в полисной жизни, идёт к софисту. Он идёт к софисту, но бежит от Сократа. Бежит от нехватки любомудра к мнимой полноте софиста.

1. Лакан Ж. Изнанка психоанализа. Семинары: Книга 17 (1969-70). М., Гнозис/Логос, 2008.

2. Лакан Ж. Я в теории Фрейда и в технике психоанализа. Семинары: Книга 2 (1953/54). М., Гнозис/Логос, 1998.

3. Миллер Жак-Ален. Введение в клинику лакановского психоанализа. Девять испанских лекций. М., Гнозис, 2017.

4. Платон. Диалоги. СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2015.

5. Платон. Ион, Протагор и другие диалоги. СПб., Наука, 2014.

6. Платон. Собрание сочинений в 3 томах, Том 1. М., Мысль, 1968.

7. Bracher M. Lacanian Theory of Discourse: Subject, Structure, and Society. New York, New York University Press, 1994.