Приблизительно до XII в. на латинском Западе обсуждение природы эмбриона (fetus) происходило преимущественно в медико-практическом контексте в связи с женскими болезнями и практиками родовспоможения: достаточно указать на сочинение «О женских болезнях» Мартиона и на корпус текстов, сохранившийся под именем салернского врача Тротулы. В то время как вопросы отношения между душой и телом, которые в сфере психической жизни могли рассматриваться как опосредованные материальными тонкими духами (spiritus), а также проблема источника и начала человеческой жизни рассматривались богословами, примером чему могут служить труды Гуго Сен-Викторского и Алана Лилльского. Разумеется, оба дискурса сохраняли преемственность по отношению к античным дискуссиям о природе эмбриона, однако в разных смыслах. Вместе с появлением переводов сочинений Аристотеля, Аверроэса и Авиценны на латинском Западе меняется устоявшаяся конфигурация знаний и соответствующая ей система жанров. В XIII в. появляется спрос на связное натурфилософское объяснение явлений окружающего мира в их целокупности, а также на согласование вновь открытых античных и арабских авторитетов между собой и с христианским вероучением. Так, например, Г. Дзукколин предлагает следующие тематические рамки интереса теологов к эмбриологическим вопросам:

а) статус человеческой природы до рождения;

б) передача первородного греха;

в) облик человека после воскрешения в конце времен;

г) человеческая природа Христа;

д) истинность непорочного зачатия девы Марии;

е) дискуссии о единстве или множестве субстанциальных форм.

Теологические аргументы в значительной мере принимались в расчет и при обсуждении того, в какой момент происходит одушевление человека: при зачатии, в процессе развития эмбриона или при рождении с первым вздохом. Последняя теория, разделяемая в античности философами-стоиками, некоторыми неоплатониками, а также одобряемая в отдельных сочинениях Галена, — в средневековых натурфилософских сочинениях почти никогда не упоминается или же прямо отрицается как «языческое» заблуждение. Представления о том, что душа и тело «образуют» единство, конститутивное человеческой природе, в момент зачатия подтверждали многие учителя Церкви на Западе и Востоке: например, теолог и генерал францисканского ордена Бонавентура. Однако наибольшее развитие в натурфилософском дискурсе эпохи получила третья позиция, сформулированная в античности еще Аристотелем, а впоследствии подтвержденная авторитетом рассуждений Авиценны и Фомы Аквинского. В общих чертах ее сторонники представляли процесс эмбриогенеза как смену физиологических стадий развития плода, каждой из которых соответствовала растительная/питательная, животная/страстная и разумная душа. Существенные отличия между средневековыми авторами (например, между Альбертом Великим и Фомой Аквинским) проистекали из необходимости решения на натурфилософском уровне теологической проблемы отождествления определенного момента развития эмбриона с обретением человеком бессмертной души. Гуманистические интересы эпохи Возрождения способствовали прибавлению к этому многоголосому хору теорий античных философов, толковавшихся первоначально в контексте уже сложившихся средневековых дискуссий, и многочисленных фактических свидетельств из авторов вроде Авла Геллия и Плиния Старшего. Таким образом, обсуждение статуса эмбриона оказалось на пересечении медицинских, философских, богословских и морально-этических дискуссий, явственные отголоски которых можно найти и в сочинениях виднейшего представителя флорентийского платонизма XV в. Марсилио Фичино.

Несмотря на то, что флорентиец не оставил специальных сочинений, посвященных внутриутробному развитию человека, обсуждению различных аспектов эмбриогенеза, как он понимался в рассматриваемый период, уделено внимание в целом ряде его трактатов: «Платоновская теология о бессмертии души» (1474, ed. pr. 1482), «О жизни» (1489), «О гибельном числе» (1496). В настоящем докладе на указанном материале будет проведена верификация когерентности эмбриологичесих представлений Фичино и выявлено их место в композиции отдельных произведений и философии флорентийца в целом. По нашему мнению, его обращение к вопросам внутриутробного развития человека в рассматриваемых сочинениях вписано в разные жанрово-прагматические рамки, что не позволяет реконструировать консистентную или параконсистентную теорию, стоящую за ними. Однако можно показать, что Фичино обладал вполне определенным экзегетическими принципами, через призму которых он эрудитским образом привлекал в свои произведения суждения авторитетных для него мыслителей о статусе эмбриона, аномалиях его развития и моменте одушевления. Так, например, для него было очевидно противостояние между «божественным Платоном» (согласно истолкованного, по мнению флорентийца, всеми философами–неоплатониками) и Аристотелем по вопросу о природе души. Поэтому основанное на философии последнего томистское натурфилософское учение, что эмбрион не может быть наделен рациональной душой до формирования всех органов тела и, следовательно, после зачатия ведет сначала жизнь растения, а потом животного, прежде чем обрести человеческую идентичность в соответствии с совершенной species formati, — для Фичино неприемлемо. Согласно флорентийцу, одушевление происходит непосредственно в момент зачатия, что также позволяет привлечь астрологические теории для объяснения как медицинских, так и психических особенностей отдельных людей (в астрологических вычисления 40, 46 или 90 дня после зачатия, когда, согласно Аквинату, в плод вливается бессмертная anima rationalis, не играли никакой роли). В то же время в вопросе о воздействии во­обра­же­ния матери на особенности эмбриогенеза ребенка «платоник» Фичино обнаруживает больше элементов, согласных с учениями как теологов-томистов, так и врачей, почерпнувших перипатетическое понимание φαντασία из переводов на латинский язык Авиценны и Аверроэса.

Важность проведения данного исследования обусловлена не только задачами историко-философской реконструкции антропологии флорентийского мыслителя, но и необходимостью критики устоявшегося в историографии понятия medical Platonism (медицинский платонизм). Так, например, одни аспекты эмбриологических представлений Фичино имеют основания в стоической и даже эпикурейской физиках, другие же — в схоластической медицине и теологии.

---

*  Исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) и с использованием средств субсидии на государственную поддержку ведущих университетов Российской Федерации в целях повышения их конкурентоспособности среди ведущих мировых научно-образовательных центров, выделенной НИУ ВШЭ.