Платоновское философское общество
Plato
О нас
Академии
Конференции
Летние школы
Научные проекты
Диссертации
Тексты платоников
Исследования по платонизму
Справочные издания
Партнеры

МОО «Платоновское философское общество»

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ

УНИВЕРСУМ ПЛАТОНОВСКОЙ МЫСЛИ XXV:

ПЛАТОН И АНТИЧНАЯ НАУКА


Программа конференции Тезисы

Тезисы доклада

Крюкова Екатерина Борисовна
к. филос. н., Русская христианская гуманитарная академия

«Какая разница, кто говорит»: метаморфозы нарратора в романе Апулея

Роман Апулея «Метаморфозы, или Золотой осел» рассматривается с точки зрения его структурной организации вокруг ускользающей и многоликой фигуры автора. Адресованный произведению II века вопрос из арсенала современной философии — «Кто говорит?» — позволяет выявить сложную игру риторических топосов и дискурсивных пластов еще на заре возникновения романного жанра.

Ключевые слова: Апулей, нарратор, автор, риторика, дискурс

Ekaterina Kryukova
CSc in Philosophy, Russian Christian Academy for Humanities, St Petersburg

“What does it matter who is speaking”: Metamorphoses of the narrator in the Apuleius’ novel

Apuleius’ novel “Metamorphosis, or The Golden Ass” is considered from the point of view of its structural organization around the elusory and diverse image of the author. The question from the arsenal of modern philosophy — “Who is speaking?” — is addressed to the work of the II century; it is allowed to identify the complex game of rhetorical topos and discursive layers which existed at the dawn of the genre.

Keywords: Apuleius, narrator, author, rhetoric, discourse


Историко-философский подход к роману Апулея «Метаморфозы, или Золотой осел» предлагает множество интерпретаций, которые, как правило, варьируются в диапазоне от подражания Платону до иронического опровержения его мысли. Столь разнящиеся толкования обусловлены, с одной стороны, непростой сюжетной канвой, то и дело перемежающейся вставными новеллами, а с другой — многослойной структурой самого романного повествования. По этой причине произведение Апулея на протяжении многих веков привлекает внимание широкой читательской аудитории, завороженно следящей за драматическими перипетиями героя, и в равной мере инициирует своими бесчисленными смыслами углубленные интеллектуальные поиски.

За основу предлагаемого рассмотрения берется, на первый взгляд, вполне формальный принцип: фокусирование на голосе рассказчика. Однако такой ракурс позволяет яснее увидеть и логику нарративных ходов, и оправданность усложнения романного пространства. Тематизация проблемы автора, ставшая в ХХ веке весьма актуальной усилиями Ролана Барта и Мишеля Фуко, поставила под сомнение законы выстраивания художественных текстов и подвела некую черту под историей литературы, где автору традиционно отводилась ведущая роль. Обращение же в таком структуралистском контексте с беккетовским вопросом «Кто говорит?» к истокам романного жанра — в лице Апулея — тоже оказывается весьма продуктивным. Чередование повествователей в «Метаморфозах» предвосхищает те беллетристические возможности, которые открыла только современная литература. Текст античного романа, который кажется совершенно однородным, оборачивается — в попытках установить «авторство» того или иного повествовательного фрагмента — лабиринтом расходящихся и множащихся голосов. Собрать их воедино может только читатель, пускающийся в детективное расследование за ускользающим авторским Я; и даже знание об обреченности этих поисков не способно уменьшить его азарта или ослабить любопытства.

Таким образом, роман Апулея предстает в заданной перспективе своего рода литературным палимпсестом, где за маской очередного рассказчика скрывается не фигура автора, а, пожалуй, определенный тип дискурса. И подспорьем для различения возможных способов организации художественного текста служат не хитросплетения сюжета, а особая риторика выстраиваемой речи. И даже многочисленные аллюзии на общеизвестные платоновские «мифы» используются Апулеем не в идеологическом ключе — с целью развернуть или подкрепить мысль Платона, а скорее, как сказал бы Ролан Барт, в антиидеологическом смысле — для обозначения некоторого языкового топоса. Виртуозность, с которой Апулей переходит от одного идиолекта к другому (иногда в рамках отдельного пассажа), во-первых, опровергает устоявшееся представление о линейно-кумулятивном развитии истории литературы в парадигме от простого к сложному, а во-вторых, позволяет его произведению звучать в высшей степени современно.

© Платоновское общество, 2017 г.

НАЗАД К СПИСКУ КОНФЕРЕНЦИЙ