НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
МАТЕРИАЛЫ 4-Й ЛЕТНЕЙ МОЛОДЕЖНОЙ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ
Р. Г. Садыков
Парадоксы философии Платона
Как известно, слово «парадокс» означает суждение противоположное традиционному воззрению. Философия Платона изначально является парадоксальной в силу того, что он, следуя своему учителю Сократу, создает принципиально новое, отличное от предшествующих типов: мифологии, натурфилософии, софистики – мировоззрение. Парадоксальность своих суждений Платон осознавал и неоднократно в своих текстах это отмечал. Например, в книге «Государство», которое явилось обобщением всей его философии, он пишет: «это положение резко противоречит нынешним представлениям» (490 b), или Сократ там же говорит «я долго не решался говорить, – я видел, что все это будет полностью противоречить общепринятому мнению» (473 е), и т.д. Парадоксы Платона делятся на два вида. Одни противоречат общепринятому мнению, другие противоречат его собственной точке зрения.
Приведем положение, которое Сократ долго не решался произнести: для того, чтобы государство было благополучным и справедливым в нем должны «царствовать философы» (473 d). Это – прекрасная мысль. Поскольку сразу же встать во главе государства было невозможно, то Платон трижды пытался оказать содействие в построении справедливого государства в качестве советника на острове Сицилия. Для Платона это едва не закончилось плачевно. Если исключить роль советника, то власть в государстве можно получить тремя способами: получить по наследству, взять силой, либо получить на демократических выборах. Какой вариант «взятия власти» предлагает Платон? Платон отвечает на этот вопрос: «…всякий, кто нуждается в подчинении, должен обратиться к тому, кто способен править. Не дело правителя просить, чтобы подданные ему подчинялись» (489 с). Но поскольку, как замечает Главкон, в глазах тех, кто должен просить ими управлять, философы выглядят «очень странными, чтобы не сказать совсем негодными, и даже лучшие из них … делаются бесполезными для государства» (487 d), то, скорее всего, они никогда не придут просить философов управлять ими. Значит, это будет возможно в том случае, если «так называемые цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия» (473 е). На постижение этой глубокой мысли человечеству понадобилось более двух тысяч лет. Ее попытались реализовать в эпоху Просвещения, но и эта попытка оказалась неудачной. А пока это не будет реализовано, как предсказывает Платон, «государствам не избавиться от зол» (473 d).
В одном из высказываний говорится, что Благо (to agathon) – Бог Платона – производит не только «разные вещи, но он творит все, что произрастает на земле, производит на свет все живые существа, в том числе и самого себя, а в добавок землю, небо, богов, и все то, что на небе, а также все то, что под землей, в Аиде» (596 с). Как это совместить с традиционной мифологией? Каково соотношение между богом создателем идей и богами греческих мифов? Есть ли это новый бог в ряду других, и следует ли ему поклоняться, как и другим богам? Возникает много подобных вопросов, которые могут привести в смущение душу праведно верящего мифам грека. Из рассуждений Платона следует, что творец (demiourgos) – стоит выше известных грекам богов. Подобный парадокс не мог не вызвать недовольства многих.
По легенде, когда Сократа спросили, почему он не записывает свои мысли, он якобы ответил, что записывать их нет необходимости, потому что если он скажет что-нибудь мудрое, то люди это и так запомнят, а если он скажет что-либо недостойное внимания, то и записывать этого не следует. В диалоге «Филеб» Платон резко критикует желание людей записывать свои мысли на примере легенды о египетском божестве Тевте, который изобрел число, счет и письмена. Он разделяет точку зрения египетского царя Тамуса, утверждающего, что души научившихся писать обретут «забывчивость, будет лишена упражнения память». Письмо – это мнимая, а не истинная мудрость. (275 а-b). Объясняя идею эйдоса (eidos), Платон говорит, что написанные слова «стол», «стул» и т.д. не имеют ничего общего с образами этих вещей. Люди, не видевшие этих вещей, никогда не поймут, о чем идет речь: «дурная особенность письменности, поистине сходной с живописью: ее порождения стоят как живые, а спроси их – они величаво и гордо молчат» (275 d). Прочитав эти убедительные рассуждения, можно было бы предположить, что Платон, как и Сократ, никогда и ничего не напишет. К счастью, этого не произошло. Он оставил записи блистательных диалогов, которые не молчат, но, если можно так выразиться, максимально, насколько это возможно для написанной речи, – говорят. Нельзя не признать верной ту мысль Платона, что философствовать можно научиться только в искусно построенной беседе. Здесь, в вопросно-ответном разговоре, обретается навык диалектики, т.е. рассуждения, который составляет, по его словам, «карниз познания» (535 а).
С образованием, воспитанием и обучением связана еще одна проблема. В диалоге «Государство» он стремится раскрыть сущность пайдейи (paideia). Он говорит, что пайдейя заключается не в том, чтобы загрузить неподготовленную душу голыми знаниями, словно пустой сосуд. Подлинное образование захватывает и изменяет душу человека в целом. Он качественно меняется. В описании воспитания и образования высшего сословия государства-полиса: философов и стражи, в число образовательных предметов входят гимнастические и мусические дисциплины (376 е); затем философы (и стражи) должны знать военное дело (521 d); искусство созерцания идей (эйдосов) (519 b); счет и число (арифметика) (522 с); рассуждения и размышления (путь познания чистого бытия) (524 b); геометрию; астрономию; музыку; диалектический метод (531 d – 535 a). Таково содержание пайдейи в идеальном государстве. Но здесь Платон упускает из поля зрения два обстоятельства, о которых Платон тоже говорит, но с которыми идея образования приходит в противоречие. Первое – это Судьба (Moira). В десятой книге государства Платон описывает три существа – это Мойры, дочери Ананки (Необходимость): Лахесис, Клото и Атропос. Они предлагают смертным самим избрать себе будущую «жизнь, неизбежно им предстоящую» (617 е). Судьба делает бессмысленной пайдейю. Если душа человека в «округе сверхъестественного» (2, 111) вольно или невольно изберет, к примеру, жизнь тирана, то ему уже не поможет пайдейя, и он не узрит «высшего блага» по той причине, что жизнь его уже задана и определена заранее. Почему греки говорят, что история никогда и ничему не учит человека? Потому, что у каждого своя судьба. Судьбу боятся даже боги. Изменить судьбу невозможно и тогда, когда судьба известна человеку в земной жизни. Пример тому – судьба Эдипа. Чем больше он пытался избежать своей судьбы, тем вернее она сбывалась. Словно Moira предвидит, что ее попытаются изменить, и она делает все, чтобы этого не произошло. Второе. В «Федре» Платон пишет, что умение человеческой души многие чувственные восприятия сводить воедино (synagoge) происходит благодаря «припоминанию (anamnesis) того, что некогда видела наша душа, когда она сопутствовала Богу, свысока глядела на то, что мы называем бытием, и поднималась до подлинного бытия» (249 b – c). Платон забывает свое положение о том, что душа, поселившаяся в тело человека, еще что-то помнит из того, что она некогда видела, обитая в идее Блага. Поэтому он говорит не столько о том, чтобы развивать способность вспоминать то, что она видела ранее, а обучает способности человека видеть не глазами, а умом, начиная это заново. Когда Платон говорит о том, что «надо искать людей с хорошей памятью» (535 с), то здесь он имеет в виду, не прежнюю память, а посюстороннюю способность запоминать усвоенные здесь науки и искусства.
По мнению исследователей, «именно греки столкнулись первыми в человеческой истории с уделом трагического как условие человеческого существования» (2, 138). Чтобы преодолеть трагическое мировосприятие необходимо, согласно Платону, иное понимание истины (aletheia). Истина есть, прежде всего, «выправление взгляда». Жизнь познающей души не кончается с его смертью (thanatophoros). Для философа подлинная смерть – это утрата способности мыслить. Это, по мифологии, происходит в подземном царстве мертвых. Здесь души лишены разума и памяти. В картине мира Платона: «порочность и зло не способны убить душу». Но если душа «не гибнет ни от одного из этих зол» значит она «вечно существует», «а раз она вечно существует, она бессмертна» (611 а), «она сродни божественному, бессмертному и вечно сущему» (611 е). В трактате «Государство» Сократ говорит, что сказание Эра «нас спасет, если мы поверим ему» и «всегда будем держаться вышнего пути». Сократ призывает своих собеседников стремиться вверх, к сверхъестественному, т.е. восходить к высшему Благу. Свою смерть он рассматривал как исцеление. Поэтому его последними словами была просьба принести в жертву петуха Асклепию – богу врачевания. (118 а). Жизнь продолжается после смерти. Причем после смерти наступает подлинная, а не мнимая жизнь, вечная, а не преходящая, жизнь достойная философа, в «сладостном и блаженном состоянии» (496 с). Душа философа восходит к высшему Благу – здесь истинное небо, истинный свет, истинная земля, здесь все прекрасно, все полно света и сияния.
Ряд парадоксов философии Платона можно было бы продолжить. Но это не является самоцелью или попыткой представить как изъян философии Платона. Нам надо иметь в виду, что всякое новое в философии по природе парадоксально. Способ, каким существует и развивается философия, – это парадокс.
Садыков Рауф Гайсинович - преподаватель философии филиала Московского
государственного университета технологий и управления (МГУТУ) в городе Мелеузе Республики Башкортостан.
ЦИТИРУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
[1] Платон. Сочинения в 3-х томах. М.: Мысль, 1968.
[2] Сергеев К.А., Камнева Л.С. Сущность человеческого бытия… /Предисловие к книге: Платон. Государство. С-Пб.: Наука, 2005.
© СМУ, 2006 г.
НАЗАД К СОДЕРЖАНИЮ
